Книга Не навреди ему, страница 72 – Джек Джордан

– У нее есть ответ на все, как бы мы ее ни атаковали.

Сержант Райан не говорит ни слова, и, походив туда-сюда несколько секунд, я поднимаю на него глаза. Я останавливаюсь, увидев искру сомнения, промелькнувшую в его глазах.

– Не оставляй меня одну, Марк.

– Я и не собираюсь, – говорит он тихо. – Но, может быть, ее ответы кажутся убедительными, потому что она говорит правду?

– Так ты ей веришь? После того как она себя там вела?

– Не знаю, – отвечает он, проводя рукой по волосам. – Может, доля правды в этом есть.

Я смотрю на него долгим взглядом, надеясь, что он мне поверит. Щеки у него розовеют, и он опускает глаза на свои ботинки.

– Я знаю, что права, Марк. В какой-то момент она начнет себе противоречить. Мы не можем сейчас сдаться. Пожалуйста.

Он смотрит на меня и выдерживает мой взгляд. Я вижу сомнение в его глазах, волнение, написанное у него на лице.

Я не сумасшедшая. Я знаю, что не ошибаюсь.

Он тихонько вздыхает и кивает в сторону двери.

– Хорошо.

У меня вырывается вздох облегчения.

– Спасибо. Ты об этом не пожалеешь.

Когда мы снова заходим в комнату, доктор Джонс сидит прямо и спокойно, плечи у нее отведены назад, руки расслабленно лежат на коленях. Я снова включаю диктофон и объявляю о нашем возвращении.

– Спасибо за терпение, – говорю я, садясь. – У нас есть еще несколько вопросов.

– Что еще вы можете у меня спросить? Я уже рассказала все, что знала.

– Начнем с Ахмеда Шабира.

У нее вытягивается лицо.

– Вы проводили его операцию, верно?

52

Марго

Среда, 10 апреля 2019 года, 10:40

Первое, что я чувствую, когда просыпаюсь, – пульсирующую боль в щеке, и меня сразу захлестывают воспоминания о прошедшей ночи: как меня ударили на свалке металлолома, как я поцарапала щеку об асфальт, как увезли Анну, как мы проводили операцию под дулом пистолета. От одного воспоминания о прикосновении пистолета к затылку меня прошибает пот.

Я закрываю глаза и делаю глубокие, медленные вдохи.

Все закончилось. Скоро Анне вернут сына, а я получу свои деньги. Боже мой, я правда их заработала.

Я засовываю руку под одеяло и веду ладонью вниз, задержавшись на нижней части живота под пупком. Кажется, живот начал расти. Я чувствую, что он надулся и что грудь стала чувствительной. Меня хотя бы пока не тошнит.

«Ты не готова, – произносит у меня в голове голос ма. – Ты испортишь этому ребенку жизнь еще больше, чем я испортила твою».

Мне стоит придумать какой-то контраргумент, чтобы заглушить ее голос, но что, если она права? Это нормально, что я так боюсь? Я могу думать только о том, что сделаю не так. Он кажется таким хрупким, таким беспомощным, я боюсь, что могу его сломать, если неловко повернусь и лягу не под тем углом. Что, если я его уроню, когда он родится? Его маленькая шейка переломится, как фарфоровая. Я прокручиваю эту мысль в голове еще, и еще, и еще раз и могу думать только об этом. Удар. Хруст. Удар. Хруст.

Кто-то откашливается в другом конце комнаты.

Я подпрыгиваю, хватая одеяло, чтобы прикрыться.

В углу сидит Дэмиен и крутит между пальцами кольцо Рика; он, наверное, взял его с тумбочки, пока я спала.

– Что ты делала на складе, Мэггот?

Он не смотрит на меня. Кольцо поблескивает в лучах солнца, пробивающихся по контуру занавесок на окнах. И только когда эти отраженные лучи падают на мгновение на его лицо, я замечаю фиолетовый синяк у него под глазом. Он постоянно шмыгает носом после ночи на кокаине.

Я сажусь на кровати и пытаюсь оценить, какое у него настроение. Он нервно колотит ногой по ковру.

Он в ярости.

– Тебя били? – спрашиваю я.

– Отвечай на вопрос. Зачем ты поехала на склад, Мэггот?

– Я… не могу тебе сказать.

Он так быстро выпрыгивает из кресла, что у меня с губ слетает небольшой всхлип. Едва добравшись до кровати, он хватает меня за руки и наваливается на меня всем своим весом так, что начинает колыхаться матрас.

– Даже не вздумай на хер, – кричит он, и мне на лицо падают капли слюны. – Я говорил тебе не лезть, а ты все равно полезла. Думаешь, я боюсь фингала и синяков на ребрах? Мне повезло, что чего-то, блин, похуже не сделали!

– Отвали!

Он так сильно меня встряхивает, что у меня болтается голова, и снова опрокидывает меня на кровать, приблизив ко мне лицо. У него плохо пахнет изо рта.

– Ты должна была шантажировать эту бабу, а не устраивать ей гребаную экскурсию по территории наркокартеля. Да, вот так вот. Наркотики. Краденые машины – это просто прикрытие. Думаешь, они хотят, чтобы там шастали случайные люди? Если будешь задавать слишком много вопросов, они без зазрения совести тебе пулю в лоб пустят, – он поднимает левую руку и приставляет палец к моему лбу. – Поняла? Убьют тебя, убьют меня, убьют Рика. Ты этого хочешь, идиотка мелкая?

Свободной рукой я пихаю его в грудь и поднимаю ногу, чтобы пнуть, но он хватает меня за лодыжку и сдергивает с кровати. От удара об пол у меня звенит в позвоночнике. Я отчаянно хватаюсь за простыни, чтобы прикрыться.

– Никто не имеет права просто так подвергать меня и Рика опасности, – говорит он, хватая меня за подбородок. – Собирай манатки и вали.

Он отпихивает меня, как будто ему отвратительно даже прикасаться, и идет к двери.

– Отлично, мне больше денег достанется, – отвечаю я по-детски, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

Он отвечает жестоким смехом, в котором звучит злоба. Когда он закидывает назад голову, я вижу белый налет у него на языке и маленькие белые нимбы вокруг ноздрей. Он подходит ко мне и садится на корточки. Я отползаю, пока не упираюсь спиной в стену.

– Думаешь, я не понял, что ты собираешься свалить, как только наложишь свои воровские лапы на эти деньги?

Слезы теперь текут у меня рекой, огибают нос, увлажняют мне губы.

– Тогда зачем ты достал мне машину? Зачем помогал?

– Потому что ты моя сестренка, и я тебя любил, хотя знал, что ты снова используешь меня и дашь пинок под зад. Ты всегда так делаешь, Мэггот. Ты выжимаешь из людей все, что можешь, а потом сбегаешь к своей следующей жертве. Ну вот, ты взяла, что хотела, да? Так что вали и иди манипулировать каким-нибудь другим дебилом.

Он встает, пинает по дороге подушку, которая свалилась с кровати, и идет к двери.

– Манипулировать – долго слово учил?

Он снова оборачивается с красными щеками. Я шмыгаю носом и смахиваю слезы тыльной стороной ладони.