Онлайн книга «Мистер Вечный Канун. Уэлихолн»
— Твоими стараниями, — хрипло ответил пленник, поднявшись и сев на полу. Его голос шел словно бы из-за стены, но при этом каждое слово было превосходно различимо. — Тебе там не холодно? — с фальшивой заботой поинтересовался Джозеф. — О, любопытно? — вымученно поглядел на своего тюремщика человек в зеркале. — Так, может, сам проверишь?.. — Исключительно научный интерес. — Нет, здесь не холодно. И не жарко. Здесь вообще никак. Это ведь зазеркалье — всего лишь отражение. Ты принес мне газету? — Ой, прости! — Джозеф улыбнулся. — Я-то полагал, что после прошлого раза это бессмысленно. — Что, новости перестали печатать за то время, что я здесь? — удивился пленник. — Нет, но ведь газета, которую я тебе принес в тот раз, оказалась слегка… нечитаемой. Не моя вина, что надписи отражаются в зеркале и с твоей стороны превращаются в полнейшую тарабарщину. — И тем не менее я научился читать зеркальное отражение — а что мне здесь еще делать? — Вы только поглядите! — восхитился Джозеф. — Кто бы мог подумать, какие таланты! Но прости, в этот раз я не принес тебе газету, братец. Гарри Кэндл поднял на него тяжелый взгляд. А затем дотронулся разбитыми пальцами до зеркала со своей стороны — легонько, едва касаясь, словно решив проверить, наличествует ли вот прямо сейчас эта тонкая прозрачная грань, что разделяет два мира-близнеца. От этого движения брата Джозеф Кэндл весь подобрался и бросил взгляд на сорванное полотнище. — Не нужно. — Гарри понял его беспокойство. — Я ничего не собираюсь делать. В подтверждение своих слов он даже отодвинулся немного. Джозеф тут же успокоился. — Я гляжу, ты разоделся, — заметил Гарри. — Я ведь хозяин в этом доме, как-никак, — важно заявил Джозеф. — Должен соответствовать. — А, — понял Гарри и бросил взгляд через плечо своего тюремщика на чердачную дверь. — Значит, гости уже собрались… — Самое время, — самодовольно усмехнулся старший брат. — Самое время… — Тогда почему же ты не блещешь внизу, в гостиной? Почему ты здесь? — Решил навестить любимого брата, — ехидно ответил Джозеф. — Покормить тебя… — Ясно, — безразлично ответил Гарри. — Постой-ка! — снисходительно поглядел на брата Джозеф. — А ты решил, что я пришел тебя освобождать?! Вот именно из-за подобной наивности ты и оказался там, где оказался, Гарри. — Неужели? — прищурился пленник. — А я-то думал, я здесь потому, что ты — подлая, бесчестная тварь, Джозеф. — Я ведь так и сказал: непроходимая наивность… — Джозеф Кэндл вдруг привстал и придвинул стул ближе к зеркалу. — Знаешь, меня интересует всего одна вещь. Как ты это сделал? Как выбрался с чердака? — Видя непонимание на лице брата, он уточнил: — Я имею в виду, со своей стороны. Чердак ведь и в отражении должен быть заперт — дверь на замке, а ключом ты никак не мог бы завладеть, потому что он у меня всегда с собой. Я был очень осторожен: не показывал его тебе, не отдергивал полотнище, прежде чем спрятать его. Тогда скажи как? Как тебе удалось открыть чердак и спуститься? — Я все время был здесь! — запротестовал Гарри Кэндл. — В этом проклятом месте, куда вы с Корделией меня засунули! — Я видел тебя! — зарычал Джозеф — ни следа благодушия в нем не осталось. — Я не могу выбраться из зеркала! — Гарри спрятал разбитые руки за спину. — Я пытался! — Да, я знаю, — кивнул Джозеф. — Но ты ведь и не выбирался из него. Ты просто нашел способ немного прогуляться по дому со своей стороны. Вышел с чердака, заглянул в прихожую, побывал еще невесть где. — Что ты такое несешь? — Я видел тебя! — Джозеф уже откровенно злился — он не предполагал, что брат станет так долго спорить. — Хватит отпираться! — Говорю тебе, я все время был здесь! — Ну ладно. Можешь не признаваться, — гневно сузил глаза Джозеф. — Это все равно ничего не изменит. Я так понял, твоя тюрьма оказалась для тебя слишком просторной — не беда, сегодня я ее немного уменьшу… Вот только я не понимаю одного: на что ты рассчитывал? На то, что тебя увидят и спасут? — Нет, — покачал головой пленник. — На то, что Виктор тебя увидит? — Он здесь? — Гарри еще сильнее помрачнел: тени под глазами углубились, кожа стала белее. Теперь он выглядел так, будто его нарисовали простым карандашом. — Он в Крик-Холле? — Разумеется. А ты как думал? — Но почему? — в отчаянии простонал Гарри. — Зачем он вернулся? — Его пригласили. — Или, вернее, заманили, — уточнил пленник. — Называй, как хочешь, — равнодушно бросил Джозеф. — Какой он? — спросил Гарри, безуспешно пытаясь скрыть от брата страх и тревогу. — Лондон его сильно изменил? — Он стал еще глупее, чем был, — презрительно заявил Джозеф. — Хватит вопросов о Викторе, Гарри. Ему нет до тебя дела, и он тебе не поможет. Он даже себе не в состоянии помочь. — Джозеф самодовольно потер руки в перчатках. — Мне же здесь недосуг с тобой всю ночь рассиживаться. — Если только Скарлетт узнает… — начал было Гарри, но брат перебил его громким безжалостным смехом. — То что? — спросил он. — Она не станет перечить Корделии. Что бы она о себе ни думала, этот Канун наш. Скарлетт Тэтч — всего лишь гостья. Пусть даже и гостья с непомерными запросами и амбициями. К тому же она все равно еще не приехала, так что твоя затея была совершенно бессмысленной. — Если бы я еще что-то делал! — Гарри уже устал повторять. — Но ты ошибся. Я все время был здесь! Посмотри на меня! Куда я мог бы пойти в таком состоянии! — Это уже не важно. Видишь мелок? — Джозеф достал из кармана брюк коробок, а из коробка — белую рассыпающуюся в пальцах палочку. — Это твоей дочери. Милой Марго. Я поймал ее, когда она проказничала на втором этаже. Рисовала на паркете. Совсем вы ее разбаловали: даже чертовка Кристина подобного не вытворяла. Придется Марго немного полежать в постели… скажем, до следующего вторника. — Не смей… — угрожающе начал было Гарри. — А что тебе не нравится? — удивился Джозеф. — Ты ведь не в состоянии воспитывать собственных детей. Придется мне за тебя это делать. Вон маленький проныра уже свое получил. — Что ты сделал с Томасом? Гарри похолодел — и это несмотря на то, что в зазеркалье невозможно было испытывать озноб. — Он заслужил, можешь мне поверить, — жестоко заверил Джозеф. — Наш славный Томас вдруг узнал, что у него, оказывается, есть еще одна бабушка, и он решил ее навестить. А старуха Кроу, та, которую ты по привычке зовешь мамой, очень мило с ним поболтала. Вот мне и пришлось преподать ему урок, чтобы не совал нос в наши дела. Подобного рода любопытство — это, я тебе скажу, похуже, чем рисуночки на паркете. |