Книга Хочу тебя навсегда, страница 53 – Ольга Джокер

Восьмой месяц. Всего тридцать две недели. Мы… не готовы! Никто не готов, тем более ребёнок. Я понятия не имею, что будет дальше и смогут ли врачи остановить родовую деятельность, но стараюсь не унывать и поддерживать Женю насколько это возможно.

— Влад всё ещё недоступен? — спрашиваю у подруги, наблюдая, как она раз за разом прижимает телефон к уху. Даже сердце сжимается от обиды за неё.

— Абонент вне зоны доступа.

— Уверена, его отсутствию есть какое-то серьезное объяснение. Должно быть!

— Хотелось бы верить.

Женя выглядит разбитой и слабой. Когда я ворвалась в квартиру подруги, никто из её родных даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь спустить вещи к автомобилю. А тут ещё и Влад добил.

Мы приезжаем в первый городской роддом, где у входа в приемное отделение нас встречает дежурная бригада врачей. Женю перемещают на каталку и куда-то увозят. Одну, без меня. Я поднимаюсь по ступеням на нужный этаж и обращаюсь к первой встречной медсестре.

— Подскажите, пожалуйста, в какую палату поместили Женю Морозову? Я обещала ей, что всё время буду рядом.

— В операционную увезли. Ей будут делать экстренное кесарево сечение.

— Как? Уже? В тридцать две недели? Мамочки… И предотвратить невозможно?

Я словно заведённая повторяю, что мы не готовы. Ни я, как тётя, ни будущий отец, ни мать. Ни малыш, которому даже имя не придумали! На что медсестра просто разводит руками и предлагает подождать в коридоре, предварительно купив бахилы.

Вновь спустившись на первый этаж, дрожащими от волнения руками вручаю провизору крупную купюру. Её возмущению нет предела! Недовольное ворчание врезается в уши и сильно давит на нервы. Я крепко сжимаю зубы, считаю до десяти и наконец отвечаю:

— Мне не нужна ваша сдача! Только бахилы. Одну пару.

Сидя на скамейке в узком больничном коридоре, чувствую себя совершенно потерянной. Мимо меня снуют люди в белых халатах. Туда и обратно. Сердце не на месте, пульс частит. Когда становится совсем сложно — я звоню Ярославу. Возможно, потому что ощущаю в этом острую необходимость и кроме него — больше некому. Я надеюсь, что у Жарова есть контакт какого-нибудь друга Влада. Того, кто, возможно, сейчас находится рядом с ним.

— Мы почти не пересекаемся с твоим братом в последнее время, — расстраивает меня Яр. — Но я его найду.

Его голос звучит уверенно и жёстко. Без сомнений.

— Честно?

— Честно, Сонь. Из-под земли достану. Только не грусти, пожалуйста.

— Сложно не грустить, когда ждёшь рождения недоношенного племянника. И одну за другой читаешь интернет-статьи. Там пишут, что мальчики на этом сроке рождаются куда слабее девчонок.

— Выключи интернет. Хотя бы ненадолго. Ты никак не повлияешь на ситуацию.

— Ты прав. Невозможно всё время забивать голову глупостями. Наш мальчик сильный, он справится. Будет с Верой гонять во дворе. В общем, Яр, если что-то узнаешь по поводу Влада — буду безумно признательна.

Мой голос звучит слишком жалостливо. Я не пытаюсь уколоть Ярослава, а он — меня. Мы разговариваем как взрослые и уравновешенные люди. Не посторонние друг другу. Очень близкие. Мы связаны навеки вечные крепкой невидимой нитью. И эта нить никогда не прервётся.

Не знаю, совпадение или нет, но Влад перезванивает через двадцать минут с незнакомого номера. Взволнованный, нервный. Запыхавшимся голосом спрашивает адрес больницы и сообщает, что уже выехал.

— Поздравляю, у тебя сын родился, — заявляю едва слышно, встречаясь с братом на скамейке в полупустом коридоре. — Весом два килограмма. Ростом сорок три сантиметра.

— Крошечный, — вздыхает брат.

— Да, малютка. Но не всё так страшно. Полежит немного под ИВЛ. Наберёт вес. Врачи сказали, что нужно ждать.

— Самое томительное время — ожидание. Как Женя?

— Она в реанимации. Состояние стабильное.

Если быть точнее, то стабильно-тяжелое. Но я упускаю эту важную, но пугающую деталь. Приближаюсь к брату, глажу его по спине. Он напрягается всем телом. Я злилась и проклинала его несколько часов назад, а теперь дико жалею.

— Только не смей читать мне морали, мелкая, — хрипло произносит Влад. — Не ставь в пример Жарова. Ни слова не говори, что я зря на него наехал. Молчи, что он бы так не поступил, если бы знал о твоей беременности.

— Даже не собиралась, — фыркаю в ответ. — Мне кажется, ты как будто неосознанно соревнуешься с Яром. Не считаешь, что не по возрасту, а?

— Нехер было вести себя как мудак.

— Дело ведь не в нём. Яр совершенно не виноват, что твоя жена родила преждевременно.

— Но спор-то был из-за него, — усмехается Влад. — Шучу, Сонь. Просто я привык контролировать свою жизнь. От и до. Жаль, но после моего возвращения всё пошло по п*зде! Мать вышла замуж за морального урода, который тянул руки к моей младшей сестре. Эта же сестра стала женой лучшего друга, который был недостоин её с первой секунды. Бизнес, в который я вложил деньги, вынужденно закрылся. Невеста невовремя забеременела, а потом также невовремя родила. Всё не так как раньше, понимаешь?

— Тебе нужно обратиться к специалисту, Влад.

— Я и сам понимаю, особенно, когда меня несёт. Чересчур несёт. Я делаю Жеке больно. Как сегодня, например. Я калечу гадкого отчима, хотя он кричит: «Стоп! Ты не первый, кто навешивает мне за Соньку люлей». Я лезу в жизнь сестры и никак не могу смириться, что ей больше не пятнадцать. Почему тебе больше не пятнадцать, м?

— Хочешь я тебя добью? Скоро мелкая начет раздавать тебе советы по воспитанию ребёнка. Как более опытная.

— Да уж, — хмыкает Влад. — Добила.

Брат закрывает ладонями лицо, а я осторожно отстраняюсь.

— Сегодняшний скандал за обедом был лишним. Извини меня, — произносит Влад. — Яр нормальный отец, признаю. По чесноку признаю! Я раздражаюсь от собственного бессилия и непонимания. Почему один рождается с золотой ложкой во рту и у него всё идёт как по маслу, а я всю жизнь стараюсь и карабкаюсь самостоятельно. Да только то и дело падаю. В последний раз в глубокую яму под названием тюрьма. Из которой… сюр… но вытащил меня тоже Яр.

— У каждой медали две стороны. Отец постоянно избивал Ярослава, хотя и кормил его из золотой ложки. Вспомни, как ты вернулся когда-то домой после игры в футбол и рассказывал нам с матерью о кровавых побоях Жарова. Он снял футболку, а под ней висели куски кожи. Кому нужна такая золотая ложка? Мне — точно нет.

Влад замолкает и опускает голову.

— Я не жалею о времени, проведенном с ним. Чтобы ты не думал и не говорил.

— Ты слишком мудрая и понимающая. Красивая, добрая. Не для него.

Я тихо смеюсь, потому что никогда не считала себя такой. Наоборот, постоянно думала, что глупая, раз так часто ошибаюсь.