Онлайн книга «Прощание с Баклавским»
|
Человек, сидящий рядом, представился: – Дэнни. Баклавский недоверчиво повернулся к нему. Чок-дэ, зависший за Шульцем, был не пустяковым, но давнишним. Глава «перчаток» имел право отмахнуться от просьбы Баклавского, прислав из вежливости кого-то из желторотиков, но не сделал этого. Сидящий рядом человек мог быть только легендарным Зорким Дэнни, лучшим медвежатником Кето, создавшим свое реноме не одной сотней успешных взломов. Мобиль на изумительно мягких рессорах не въехал, а вплыл в зону досмотра. Баклавский указал шоферу нужные повороты – в лабиринте ящиков, тюков, рулонов, коробов мог разобраться только местный. Четверо патрульных черными статуями застыли по углам квадрата, составленного из любековских контейнеров. Штыки примкнуты, оружие наперевес. Судя по всеобщему интересу к этому грузу, мера действительно не лишняя. – Что работаем? – спросил Зоркий до того, как выйти из машины. Баклавский показал на контейнеры: – Хочу проверить, что внутри, а вскрывать не имею права. Слишком тугие пломбы. Зоркий понимающе кивнул. – Отверните мальчиков немножко! Баклавский вышел из мобиля. Ближайший досмотровик вытянулся в струнку. – Господин инспектор! Докладывает старший патрульный Полак! Происшествий нет! Подозрительных личностей не появлялось! – Вольно, – Баклавский подошел к контейнеру. Плотно пригнанные доски, стык в стык, стягивались металлической лентой. Углы закреплены. По граням – скобы. Не то что палец просунуть, солнечному лучу не проскочить. – Таможня? – Крутились… лейтенантики. С шуточками, мол, кого поймали? Кита по частям? Мы, как велено, в разговоры не вступали. – Давай-ка вот что, Полак… Я пока здесь побуду, хочу номера пломб с накладными сличить. Надо, чтобы мне никто не мешал и вообще сюда не заглядывал. Включая вас. Патрульный оценивающе осмотрел местность. – Тогда, господин инспектор, нам надобно вот так встать: двоим у пакгаузов, одному к забору, а одному у воды. – Молодец! – похвалил Баклавский. – Действуйте! Рядом навалом, горой, лежали тюки с конфискатом. Неделю назад какой-то пройдоха пытался ошвартоваться вне бухт, пользуясь внезапным штилем. Не получилось. Чайки разодрали один из тюков и с воплями вытягивали оттуда блестящие шелковые кофточки – красные, желтые, сиреневые, все в стеклярусе и блестках. Хлопнула дверца мобиля, и к Баклавскому подошел Зоркий. Его близко посаженные глаза смотрели непонятно куда – левый сильно косил вбок, а на лице застыла трагичная и скучающая гримаса. Медвежатник был одет в мешковатый костюм, тупоносые туфли и мятую шляпу, без обычного для «желтых перчаток» лоска. Специалист его уровня мог плевать на любые традиции и порядки. В одной руке Зоркий держал домкрат, в другой – черный кофр, по форме напоминающий чехол для флейты, только чуть длиннее. – В каком смотреть будем? – В любых трех-четырех, какие приглянутся. А там разберемся. Зоркий положил инструмент на землю, обошел контейнеры по периметру. Прохлопал ладонями каждую стенку, внимательно изучил стыки, к одному контейнеру зачем-то прижался ухом. Вернулся к мобилю. – А Одноногий не огорчится? – по-свойски осклабился Зоркий. – Вскрывать – нельзя, – невозмутимо сказал Баклавский, – а про «посмотреть» в бумагах ничего не сказано. – Ну, тогда приступим, помолясь. Дэнни бросил шляпу на сиденье мобиля, а затем достал из багажника еще один домкрат и несколько блестящих железяк устрашающей формы. Через пару минут угловой контейнер перекосился настолько, что доски по длинной стороне скрипнули и кое-где разошлись, открывая узкие темные щели. Зоркий щелкнул замками кофра. В синем бархате лежало нечто, похожее на человеческий позвоночник, но собранное из металла и стекла. – Красивая смотрелка, – уважительно сказал Баклавский. – Гляделка, – вежливо поправил Зоркий. С одного конца необычного инструмента крепился широкий металлический обруч. Дэнни надел его на голову и подогнал крепеж так, чтобы пустой ствол располагался напротив правого глаза. Гляделка походила на хобот или клюв. Пальцы правой руки мастера вошли в проволочные петли на уровне щеки, и конструкция несколько раз по-змеиному изогнулась. Зоркий подошел к контейнеру и осторожно просунул кончик гляделки в щель. Левой рукой направил к свету боковой отросток с большой собирающей линзой. Двинулся вперед, пока не прижался к доскам носом. Баклавский стоял у него за спиной. Мышцы на шее Зоркого налились, распирая воротник, – видимо, гляделка весила не один килограмм. Поводя пальцами влево-вправо, медвежатник наконец сообщил: – Детали. Потом решил сказать чуть больше: – В ящиках. Открытых и закрытых. Все в масле. – Что за детали? – спросил Баклавский. – На что похоже? – Как объяснить… А что там должно быть? – Сменные узлы для жужелиц – горных машин в угольных шахтах. – Вроде того. Здоровенные тяги, шарниры, поршни. Точнее не скажу. Баклавский прикусил губу. Потом едва не хлопнул себя по лбу. – А маркировка? Маркировка есть? – Кое-где. По шесть-семь цифр. Некоторые ящики подписаны. Ага, вижу железяку с выдавленным номером. Баклавский выдернул из кармана блокнот. – Записываю. – Что? – Номера. – Что, все? – Все, какие видны. За последующий час их никто не потревожил. Чайки растащили контрабанду по всему порту, и разноцветные тряпочки весело смотрелись в осенней серости. Когда мобиль Шульца миновал шлагбаум, Баклавский вернулся в контору. Чанг беззвучно поставил перед ним чайник, сахарницу, чистую чашку и тут же вышел. Времени до встречи с плетельщицей оставалось мало. Обжигаясь кипятком, Баклавский сверял каракули из своего блокнота с длинным товарным перечнем в накладной на фирменном бланке компании «Любек и Сыновья». Кази, Кази, Кази… Маркировка – великое изобретение. Унификация скоро покорит мир. Каждая вещь, каждое творение рук человеческих будет идентифицировано, вписано в реестр и получит на веки вечные свое уникальное обозначение. Что это у нас тут за «Ви-Пи»? Сорок семь одиннадцать, сорок семь ноль пять… И ноль девять… Обводим. И вот эти… «Эс-Эф»… Пять позиций, и ни одной – в накладных. И вот еще… Из форта прикатился орудийный залп – полдень. – Чанг, готовь мобиль! – крикнул Баклавский. А сам вызвал все тот же номер. Абонент долго не отвечал, и из трубки сочилась стылая тревожная тишина. Наконец щелкнуло соединение. – Благодарю, – сказал Баклавский и, не дожидаясь ответа, повесил трубку. |