Онлайн книга «Тамплиеры. Книга 1. Рыцарь Феникса»
|
Сидящие за столом смущенно переглянулись. Приор, кажется, даже скрипнул зубами. — Странно, что этот Томас из Эрсилдуна не отведал тюремной похлебки в подземельях Тампля, — насмешливо добавил человек в маске. — Впрочем, как я вижу, он породнился с братом-приором. Это, возможно, повлияло на решение о его судьбе… Томас не понимал, почему славнейшие из рыцарей отводят глаза, почему приор не прикажет высечь мерзавца или швырнуть в застенок. Однако собравшиеся молчали — лишь потрескивала смола в горящих факелах, и плясали по стенам тени. Юноша не знал, что и думать. Но внезапно юноша понял, что ему все равно. Все равно, что задумал сарацинский писец в маске, и почему его не останавливает никто из рыцарей. Все равно, почему молчит приор и потерянно улыбается магистр. Томас поднял арфу и шагнул вперед. — Мой господин, — сказал он, склонившись перед Жаком де Моле, — в честь вашего приезда я сочинил балладу. Я знаю, что рыцарям Храма не дозволено исполнять светскую музыку, но я еще не прошел посвящения. Если вам угодно, я исполню балладу сейчас, пока благородные господа ждут ночной мессы. Затылком Томас ощутил взгляд приора — кажется, благодарный взгляд. И еще что-то, словно некто положил ему на макушку тяжелую ладонь и стремился вдавить в пол — это смотрел писец, брат Варфоломей. Магистр рассеянно улыбнулся и кивнул. — Хорошо, юноша. Твой отец, говорят, был славнейшим из бардов. Посмотрим, достоин ли ты называться его сыном. Томас на секунду стиснул зубы — но уже в следующую секунду встал, расправил плечи, прижал к груди арфу и звонко объявил: — Моя баллада называется «Песнь о Жераре де Ридфоре и битве у Потока Киссон». Рыцари за столом повернули к нему головы. Все знали историю этой битвы — она глубоко врезалась в память ордена и стала за сто тридцать лет легендой. Томас поднес руку к струнам, закрыл глаза, набрал в грудь воздуха — и запел: Жерар де Ридфор [22] собирал в поход Рыцарей и стрелков, Ведь граф Раймунд, Тиверийский лорд На мир с Саладином готов. Он хочет отнять корону у Ги И на трон посадить Изабелль. Те, кто были друзьями, стали враги В этот светлый месяц апрель. В гербе де Ридфора ревущий лев, В осанке — львиная стать, И рвется он, осторожность презрев, Изменника покарать. Однако доблестный Балиан Сумел настоять на том, Что войны не должно быть меж христиан, Осененных Священным Крестом. И вот великий магистр де Ридфор, И великий магистр де Мулен [23] , Балиан д’Ибеллин, что вмешался в спор Сторонников двух королев, Реджинальд Сидонский, а также Гийом Архиепископ Тира, После Пасхи, светлым апрельским днем Едут посланцами мира. В то время проклятый султан Саладин Задумал на Акру поход, И вот уж Малик Афдал, его сын Могучее войско ведет. Пройдя через земли Раймонда, они Пересекли Иордан — Семь тысяч всадников и коней, Сильный отряд мусульман. Жерар де Ридфор, заслышав о том, Коня повернул на закат. И девять десятков людей при нем — Храма Господня солдат. Их встретил магистр Роже де Мулен, Что белым крестом храним [24] , И сорок рыцарей, в Назарет, Вступившие вместе с ним. Еще де Ридфор в гарнизоне набрал Четыре сотни солдат, И Жак де Милли, его маршал, вскричал: «Ридфор, слишком мал отряд!» Но длань воздел магистр де Ридфор, Обращаясь к своим войскам: «Скакать мы будем во весь опор, Не дадим пощады врагам!» И в первый день мая, в пресветлый день Якова и Филиппа Повел магистр де Ридфор людей Навстречу Афдалу Малику. Они сошлись у бурлящих вод, Под сенью пальмовых крон, Там, где на запад поток течет Поток, что зовут Киссон. В гербе Ридфора ревущий лев, И клич прозвучал меж гор: «К оружию, братия, смерть презрев! Vive Dieu Saint Amour!» Любовь Господня его вела, Был твердо уверен он, Что царственный лев победит орла У вод потока Киссон… Томас остановился на секунду, чтобы перевести дыхание, и поднял голову. Все собравшиеся в зале смотрели на него. Лица рыцарей горели воодушевлением и боевым азартом. Приор улыбался уголками губ. Но разительней всего была перемена, случившаяся с верховным магистром. Казалось, Жак де Моле очнулся от сна. Голос Томаса, или слова, или музыка — или, быть может, упоминание льва — вызвали его оттуда, где он пребывал до сих пор. В ястребиных глазах вспыхнули золотые искры, взгляд наполнился жизнью и страстью. Только теперь Томас поверил, что перед ним человек, готовый повести воинов Храма в новый крестовый поход — повести и одержать победу. А главное, отчего сердце Томаса торжествующе запело: черная тень, витавшая за спиной магистра, пропала. Сгинула. Растворилась во мраке у стен зала. Исчезла навсегда? Холодное дуновение коснулось щеки Томаса, и тут же раздался шелест шелка. Юноша быстро обернулся. Черный человек стоял у него за плечом. Глаза странного писца — неожиданно светлые — поблескивали в прорезях маски. — Ты хорошо поешь, мальчик, — сказал брат Варфоломей. — Но знаешь ли ты окончание собственной баллады? Прежде, чем Томас успел возразить, бледная рука сжала лакированную раму арфы. Инструмент лег в ладони человека в маске покорно — так сдается вражескому полководцу город, все защитники которого погибли или отчаялись. «Нет!» — подумал или даже выкрикнул вслух Томас, но его противник уже провел пальцами по струнам. |