Книга Между нами война, страница 48 – Ани Марика

— Не торопи, сейчас узнаешь, — шикнула она. — Арслан готов был жениться на Фахрие ради мира между двумя кланами, и готов был смириться с тем фактом, что у него никогда не будет своего ребёнка. Что ему придётся воспитывать чужих детей от других мужей.

— Молодец какой, мученик великий, — раздражённо прокомментировала я. Маман хочет вызвать у меня жалость? К рептилии? Ага, сейчас.

Антонина Ивановна впервые за двадцать лет вдруг отвесила мне подзатыльник!

— Мама! — возмутилась я.

— Дурья твоя бошка, в кого ты у меня такая тормознутая?

— В тебя, — буркнула я, — рассказывай дальше, никак не уловлю моей роли.

— Нагаасуры смертоносны, от их яда нет противоядия. Выживает после укуса только истинная пара. Только в союзе с истинной рождаются такие сильные и смертоносные особи.

— Отлично, жду не дождусь, когда меня укусит и оплодотворит этот, — буркнула я.

— Он дал тебе выбор! Да, я согласна с тобой, что выбор без выбора, но ты могла уйти из храма и сжечь мосты, отказать нагу. Однако я правильно тебя воспитала, вложив моральные и нравственные ориентиры, и ты приняла мудрое решение, решив остаться и спасти королевскую ветвь от полного уничтожения. А теперь позволь своему браку стать настоящим, позволь этому мужчине доказать и показать, что он сделал это ради вас и вашего будущего. Разве он обидел тебя? Принудил к чему-то? Хотя уверенна, мог бы и был готов, и никто бы ему слова поперёк не сказал.

Ты убежала со свадьбы разводить сырость, а он чуть не убил короля после салюта. Ты обратила внимание, что нас не пошли проводить? А знаешь, почему, не думала? Арслан сказал, что вы уходите, праздник окончен, и чтобы нагааты больше не смели подходить к вашей семье. Его еле удержали четверо братьев. Он лично пообещал мне, что ты никогда больше не будешь плакать, никто не посмеет обидеть тебя. И я ему верю, Мира. Твой муж говорит мало, только по делу, и слов на ветер не бросает.

Я видела разных мужчин: тех, кто пускал пыль в глаза, бахвалился и хвастался; были и те, кто держали своё слово. Их, конечно, очень мало, и в основном это старая гвардия — такие, как твой отец или дядя Боря. Арслан тоже из этой категории, и поверь, он неплохой мужчина, и уж точно не обидит тебя. А этот его танец, когда он вокруг тебя красиво хвост свой распускал? Хотя мог и не делать такое, ты же не в курсе была, что обозначает танец? Если бы знал, что ты не поймёшь его послания, точно бы не делал, — хмыкнула она, — это древний танец нагаасуров. Танец-обещание. Обещание, что отныне ты — центр его жизни, его помыслов и желаний. Что он готов приложить все силы, чтобы ты была с ним, как за каменной стеной. А ты, дура, с утра пораньше устроила ему головомойку. Да я бы тебя на его месте с лестницы спустила за такие выходки! Ещё и додумалась кокошки его сварить в горячем чае, совсем о совместном будущем не думаешь. Тебе же самой потом они пригодятся, детей заводить, сама сокрушаться будешь, что никак не беременеешь, — мама шумно выдохнула, выпалив горячий монолог из серии "жизнь замечательных рептилий и их обычаи", и замолчала.

Мне тоже нечего было сказать, те слова Арслана вчера: "Это последние твои слёзы, больше никогда ты не будешь плакать"… Я восприняла их совсем по-другому. Посчитала, что он указывает мне, как и что делать — и разозлилась: без году неделя, как муж, а уже командовать вздумал. Так накрутила себя, что даже адекватно не соображала.

После объяснений мамы взглянула на ситуацию с другого ракурса. Нет, я совершенно точно не собиралась мигом бежать и падать в объятья к мужчине, но решила хотя бы не накалять обстановку и дать возможность высказаться, не перебивать, постараться объективно оценить слова и предложения — а уж потом думать, нужно ли сейчас вырвать его чешуйки, или пусть живёт. Немного ушла в свои мысли и переживания, опомнилась и посмотрела на мать мою, женщину.

— Какие кокошки, мам? Он гладкий везде, так, слегка хвост намочила.

— А что? Уже искала, поди? — глупо хихикала женщина.

— Маам, — поторопила я дамочку, — давай уже, открывай секрет на миллион!

— Ой, не мамкай. Всё у него там в порядке, всё на месте — где и у наших мужчин. Просто прикрыто пластинами специальными, а в нужный момент они раскрываются и оп! — штаны снимать не надо.

Я во все глаза смотрела на женщину, слушала её, и даже рот открыла от удивления, а мама хихикала, смотрела, как я краснею и бледнею, представляя, как там «оп, и штаны снимать не надо».

— Я думала, у него нет кокошек, поэтому моя честь его не интересует, — пробормотала я.

— Ой, не могу Мирка, — хохотала уже в голос Антонина Ивановна, — Только ему такое не говори, а то ринется доказывать обратное! Мужчины в этом плане очень ранимы, а не интересуешь ты его, пока связь не окрепнет. Так как при соитии змей кусает свою женщину, впрыскивая яд, вам нужно сначала притереться друг к другу, чтобы его яд усвоился в организме с наименьшими потерями для тебя. Тем более он признался, что не знает, как наша раса отреагирует на укус — может, ты вообще не почувствуешь ничего, а может, соберёшься коньки отбрасывать. С человечками наги никогда не сталкивались, прецедентов не было, поэтому и ясности нет, как всё протекать будет. Считай, ты — первооткрыватель.

— Ну спасибо, не собираюсь я быть первооткрывателем, и кусать себя не дам. Пусть сцеживает свой яд в баночки и хранит в холодильнике — найдём суррогатную мать, она ему и выносит яйца со змеёнышами, — открестилась от идеи стать подопытным кроликом для змеи и поднялась с насиженного места.

— Другая не сможет, помрёт. Я же тебе только что говорила про истинность, Мирка, соберись! — хлопнула меня мать пониже спины.

— Хватит драться! Хорошо, я согласна не ссориться с Арсланом по возможности — и не требуй от меня большего, — возмутилась я. — Мне и так дико сложно, как вижу его хвост огромный, мурашки по коже и передёргивает до сих пор. Мирон, пойдём уже спать.

Я увела сына наверх, искупала его и уложила на дневной сон. Сын рассказал, чем занимался утром с Колдером, и что занятия ему понравились. Это радовало. Мы улеглись с ним на мою кровать, и я решила вместо сказки поговорить о насущном. А именно — о мужчинах в нашей жизни. Ведь ребёнок видит всё, подмечает, и может сделать неправильные выводы.

— Мирош, нам нужно с тобой поговорить, мне нужно тебе рассказать кое-что, — начала я, прижимая малыша к себе. — Понимаешь, дядя Велгард пригласил меня на свидание.

— Зачем? — удивился сын и поднялся, чтобы посмотреть на меня.

— Тебе нравится дядя Велгард? — ответила я вопросом на вопрос.

— Да, — кивнул мальчик.

— Мне тоже.

— И ты ему нравишься, он так сказал, — важно изрёк сын, вызывая улыбку.

— Он ухаживает за мной и хочет, чтобы мы были вместе, — аккуратно подбирала я слова.

— Как семья? — уточнил Мирон, хмуря брови.

— Да.

— А папа? — помолчав с минуту, спросил он.