Книга Новая Афи, страница 43 – Пис Аджо Медие

– Мне не нужен Ричард, чтобы веселиться. Кроме того, вряд ли он поехал бы со мной, тем более в разгар всей этой шумихи с тобой, Муной и Эли.

– Так ты слышала?

– Разумеется! Ричард вчера проторчал у меня весь день. Мне пришлось его сегодня выгнать, чтобы моя вагина немного отдохнула.

– Ох, Эвелин, не выражайся ты так, – поморщилась я. Хоть мы общались часто, я так и не привыкла к беззастенчивости подруги. Мавуси никогда не сказала бы ничего подобного.

– Почему? Так и есть. Вагина у меня не железная.

– Ладно, ладно… Ну и что Ричард тебе говорил?

– Лучше ты расскажи, что вообще происходит. Ведь ты в эпицентре землетрясения.

И я поведала ей о поездке в Хо, о разговоре с тетушкой и о том, что Эли забрал меня в свой дом.

– Поздравляю! Я слышала, ты разозлила старую ведьму! По словам Ричарда, никто никогда ей не перечил. Уж точно не он и не его братья.

– Правда?

– Я тебе уже объяснила, что собой представляет эта мадам. Говорят, когда она осознала, что ты не шутишь и не намерена возвращаться в квартиру, она созвала семейный совет в полном составе, включая старых дядюшек, и велела Эли забрать тебя в дом. Даже пригрозила, что запретит ему приходить на ее похороны.

– Да ладно!

– Ага, вот до чего дошло: у Эли не оставалось выбора. Вся семья начала его прессинговать, даже слепой дядюшка из Анфоэги. И то была не пустая угроза: ты же знаешь, что у нее серьезное заболевание сердца.

– Да, Эли упоминал. Так вот почему он за мной приехал? Поэтому злится?

– Конечно. Ты сильно расстроила его мать и чуть не разрушила их отношения. Плюс рассорила с Муной. Ему ведь пришлось ее перевезти.

Я резко вдохнула.

– Где она сейчас?

– Кто?

– Та женщина?

– В одном из его домов, ты же знаешь, у них куча домов по всей Аккре.

– Значит, он по-прежнему с ней, она живет у него? – Грудь сжали тиски, к глазам подступили горячие слезы.

– Послушай, Афи, какая разница? Теперь ты живешь в его доме, разве нет?

– Но какой в этом смысл, если он просто перевез ее в другой дом и живет там? Он даже не в квартиру ее перевез?! – в ярости заорала я в трубку.

– Афи, успокойся! Ты в основном доме Эли. Здесь он хранит свои вещи, здесь у него рабочий кабинет, сюда приглашает гостей, и здесь будет останавливаться его мать. Забудь о Муне и о том, где она!

– Проблема не в доме! Я хотела, чтобы он ее бросил! Хотела лишь, чтобы он был со мной. Только со мной! – Я с трудом сдерживала слезы.

– Знаю-знаю! Это лишь первый шаг. Разве он не приходит спать домой? Тетушка запретила ему ночевать в другом месте.

– Правда?

– Да, она учредила несколько правил. Так что неважно, где Муна; ты его жена, а не она.

– Прошу, перестань повторять ее имя.

– Извини.

– Но тогда… разве тетушка не должна радоваться моему поступку? Если бы не я, та женщина до сих пор жила бы здесь. Но она так холодна со мной, когда я ей звоню.

– Она счастлива, что та женщина ушла, однако недовольна твоим непослушанием. Ведь ты отказалась следовать ее плану. А ей нужно, чтобы ты повиновалась слепо, как овечка, и не проявляла ни малейшего сопротивления. Да, я советовала тебе оставаться в квартире, но погляди на свои достижения: они поняли, что ты не какая-то сопливая девчонка, которой можно спокойно помыкать, нет. Теперь посмотрим, что предпримет Эли.

Он вернулся около полуночи. Отключив основной свет во всем доме, я сидела на диване, положила вытянутые ноги на подушку – мне было неловко сидеть в такой позе, но на самом деле многие действия в доме доставляли мне неудобства: я чувствовала себя гостьей. На Эли были шорты, футболка и черные кожаные сандалии – далеко не рабочий наряд. Он удивился, заметив меня в тускло освещенной гостиной, и включил ближайшую к нему лампу. Я уставилась на абажур с кристаллами.

– Кто украшал эту комнату, – рявкнула я, – этот дом?

– О чем ты?

– Кто все это сделал? – Я обвела помещение рукой.

– Не твое дело.

– Не мое дело? Разве это не мой дом?

– Так, мне не до твоих глупостей! Я уже сказал утром, что не потерплю неуважения. Не воображай, будто имеешь право так со мной разговаривать только потому, что я позволил тебе здесь жить. – Он практически рычал на меня. В его дыхании чувствовался запах алкоголя.

– Это наш дом, дом нашего сына! Он не только твой и определенно не ее! Это не ее дом, и я не обязана жить с ее помпезной мебелью и уродливыми картинами.

– Думаешь, я все тут переделаю ради тебя? Совсем чокнулась?

– Почему? Бережешь все до ее возвращения?

– Не твое дело, что я планирую делать со своим домом!

– Значит, все же бережешь для нее? Я знаю, что вы с ней видитесь! Не к ней ли ты ходишь каждый вечер?

– Мне плевать, что ты знаешь: я больше тебе ничем не обязан. Хотела переехать в дом – пожалуйста, живи. Могла потерпеть, как я просил, но ты решила устроить балаган!

– Потерпеть? Сколько еще мне нужно было терпеть? И что изменилось бы, если бы я потерпела? Ты бы сам ее выгнал отсюда?

Он ничего не ответил.

– Вот именно. Ты не собирался ее прогонять, ты хотел держать меня в той квартире вечно.

– Ну, теперь-то ты в доме, так что закрой рот и наслаждайся.

В понедельник я не потрудилась приготовить ему завтрак. Мне с трудом удалось вытащить себя из постели, чтобы добраться до ванной и опорожнить желудок. Менса приехал отвезти меня на работу почти с часовым опозданием. После моего возвращения из Хо он стал относиться ко мне по-хамски: больше не предлагал донести сумку, понижал температуру в салоне, когда я жаловалась на холод, выключал кондиционер и опускал окна, когда жаловалась на жару. А в тот день обнаглел настолько, что переключил радиостанцию, пока я слушала новости. В пятницу я его отчитала за разговор по телефону за рулем, и, полагаю, таким образом он мне мстил.

Пораньше уйдя из школы, я велела отвезти меня в автошколу в нескольких минутах езды от дома, где записалась на уроки вождения со следующего же дня. Сара согласилась отпускать меня на час раньше. Всю неделю я ездила в автошколу. В пятницу утром, спустившись в столовую, я обнаружила Эли, работавшего за ноутбуком. Обычно в это время он уже уезжал в офис.

– Как дела? – спросил он меня. Мы не разговаривали после ссоры в воскресенье.

– Нормально, – ответила я сквозь стиснутые зубы. Теперь ему вдруг стало интересно, как я поживаю, хотя всю неделю игнорировал мое существование и ни разу не спросил о сыне?

– Слышал, ты учишься водить.