Книга Муж напрокат, страница 61 – Надежда Мельникова

— Цветов мало! — хрипит Максим, сдавливая мою талию.

— Тогда бриллианты.

Макс смеётся и, добравшись до уха, грязно шепчет:

— Это тоже будет, но сейчас я постараюсь как следует отлюбить ее, выбив все страхи! Уверен, ей понравится.

Не успеваю возразить. Дубовский подхватывает меня на руки. Жестко прижимает спиной к деревянной створке. И, не испытывая никаких трудностей, легко держит на весу.

— Нет! Нельзя! Ты что?! Максим! Отпусти меня сейчас же! Опасно!

Как же это чувственно и волнительно. Страх и силой сдерживаемое желание перемешиваются в дикий коктейль, и все дрожит от предвкушения. Задыхаюсь от переизбытка ощущений. Непроизвольно стягиваю с него галстук. Ткань скользит на пол.

— Максим, давай аккуратненько, медленно, без экстрима, да и вообще нельзя, там же люди. А если в шкаф кто-то зайдёт?

— Тише, Ксюшенька. Никто не попрётся в наш шкаф. Они же гости, а не грабители! Аккуратненько?! — хохочет надо мной гад. — Ага! Обязательно.

И действует ещё жестче! Неистово целует губы. Кусает, не особо заморачиваясь прелюдией.

Как же это приятно. Как же я этого ждала. Как же мне хорошо. И сразу же уносит на небеса. Я не успеваю за происходящим безумием.

Без защиты, без подготовки, без оглядки назад…

Макс больно кусает губы и, ни капли не церемонясь, делает всё яростно и грубо.

И — о да! — это то, что мне сейчас нужно. Ощущения фантастические.

Я мечтала об этом больше года, и я не знаю, как перестать цепляться за его мускулистые руки. Суровые сухие губы целуют, вытягивая из лёгких остатки кислорода, а шершавый подбородок сладко раздражает кожу лица.

Всё это ошеломляет. Бьёт наотмашь до исступления. Чересчур много удовольствия. И я рассыпаюсь…

— Обалдеть, — хрипит Максим.

Продолжает целовать, мять, трогать. И в скором времени, ни о чем не задумываясь, летит за мной.

— Ты точно в порядке? — повторяю одно и то же как заведённая кукла.

— Кроме того, что ты измазала помадой мою рубашку и искусала в кровь мою шею, со мной всё хорошо, — смеётся.

— Ого, я даже не заметила.

— Ты так боролось с влечением ко мне, любимая, что едва не порвала меня на куски.

— Я хотела как лучше. Я очень за тебя боюсь.

— Понимаю, малышка, но, если ты не перестанешь прятаться от меня, я умру от чего-нибудь другого. Я мужчина, не забывай об этом. Мы сломали вешалку, — ржёт, оглядываясь на кучу упавшей на пол одежды. — Ещё скажи, что тебе не понравилось.

Максим расстёгивает пуговицы. Хихикнув ему в плечо, я отлипаю от мужа и, выискав на полу чистую белую рубашку, ещё не успевшую помяться, набрасываю ему на плечи.

— Я так часто представляла наш первый раз после твоего выздоровления, и всегда это было среди свечей и роз. А не с ароматом стирального порошка и средства от моли.

— Хорошо, сейчас выгоню гостей, и будут тебе свечи.

— Нет! Только не сегодня! — Перепугавшись и вызвав новый приступ смеха у мужа. — Через неделю, а то и две — тебе нельзя перенапрягаться.

— Ты что, с ума сошла, сладкая? Тогда я точно умру.

— Нет! Максим, это опасно! — говорю строго, но он всё равно смеётся.

— Но я даже ещё не начал разогреваться, Ксюнь.

— Я пришла поправить тебе галстук, а в итоге…

— А в итоге не только поправила галстук, но и выполнила супружеский долг. Это же замечательно. — Расправляет плечи, застёгивая ремень на брюках. — Вечером продолжим.

— Нет, Максим, мы уже решили. Сегодня какой день? Четверг, вот в следующий четверг попробуем ещё раз.

Мы осматриваем друг друга и, не обнаружив ничего криминального, взявшись за руки, спускаемся вниз к гостям. Поздоровавшись, подходим к столу. Егор уже всех усадил. Молодец какой. А мы всё ещё перешёптываемся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Зануда, — закатывает глаза Максим и отодвигает для меня стул.

— Не хочу тебе напоминать, но прошлый раз, когда мы занимались любовью, ты упал замертво. Я не хочу этого снова.

— А потом ты разрешила врачам поковыряться вилкой у меня в башке, хотя я заверил запрет у нотариуса.

— Ты, знаешь ли, тоже нахлобучил мне свою фамилию без моего ведома, так что у всех свои недостатки.

Мы подмигиваем друг другу. Горячо переглядываемся. Он наклоняется к моему плечу и целует голый участок кожи.

— Я рад, что мы воспринимаем всё это с юмором.

— Да, милый.

— Я люблю тебя, — совсем тихо, усевшись рядом и наклонившись к уху.

— И я тебя, — отвечаю, слегка покраснев. — Поэтому очень волнуюсь и считаю, что надо подождать.

Кто-то из гостей произносит тост. И Максим снова приближается к моему уху:

— И всё равно я завалю тебя, как только уйдут гости.

— Нет, милый, в следующий четверг.

— Значит, я не буду тебя спрашивать. — Смотрю ему в глаза и таю от того, как он смотрит на меня: исподлобья, как хищник.

Мой горячий муж. Мой темпераментный любовник. Наигранно пугаюсь и поднимаю руки вверх, но при этом улыбаюсь, ничего вокруг не замечая.

— Мы вам не мешаем? — беззлобно подтрунивает Саня и бьёт ножом по фужеру, привлекая наше внимание.

Мы с Максимом смеёмся, я прижимаюсь к его плечу, а он целует меня в лоб, обнимая. Что-то мы и вправду ничего и никого не видим, как два дурачка.

* * *

— Вас долго не было, — тянет лыбу Саня.

— Мы выбирали галстук.

— Так и не выбрали?

Гости дружно гогочут, словно дюжина диких уток, а мы с Максимом снова играем в гляделки. Вот чёрт, кажется, мы потеряли галстук в шкафу.

— Решили, лучше без него. — Жмёт меня к себе муж.

И пока все снова надрывают животики, будто массовка дурацкого телешоу, я млею от счастья, а Саня беспокоится о моем муже. Друг прикалывается, зная, как это раздражает моего Дубовского: