Онлайн книга «Вернуться, чтобы уйти»
|
— А я вот не привык, чтобы меня били по голове. — Понимаю. Но ведь и его можно понять. Речь идет о его дочери. Единственной. Что вы хотите — наследница. Ради которой он на все готов. Ну, купила новый джип, решила попробовать сама… «Вот оно значит как», — подумал Корсавин. Значит в машине была женщина… Видимо, богатая барышня то ли напилась, то ли нанюхалась чего-то и решила покататься по ночному городу в сопровождении охраны. На видеозаписи этого разобрать было нельзя. Когда подкатила полиция, она сразу нырнула в джип и отсиживалась там. Так что Корсавин ее и не видел. Но господину адвокату знать это необязательно. — Согласитесь, его можно понять, — прервал его мысли Елозин. — Чувства понять можно. Но и барышне, судя по всему, не мешало бы кое-что понять. А для этого ей не помешает хорошая встряска. — Не помешает, — не стал спорить Елозин. — Барышня, как вы выражаетесь, та еще… Но отец этого не допустит. Ни за что. Потому что есть еще кое-какие дополнительные обстоятельства… Связанные, кстати, с государственными интересами. Ему не нужны скандалы! Поэтому я решил предварительно поговорить лично с вами, потому что знаю, что вы человек, для которого государственные интересы — не пустой звук. Во всяком случае, так меня информировали. Возражать Корсавин не стал — нечего было возражать. Только сказал: — Странная манера — соединять государственные интересы с банальной уголовщиной. — Валерий Георгиевич, дорогой! — взмолился Елозин. — Неужели мне надо объяснять вам, что у человека такого масштаба, как мой патрон, личные неприятности неотделимы от дел, которыми он ворочает. А государство сейчас поручило ему очень и очень серьезные дела… И вокруг его фигуры не должны возникать никакие скандалы! Из-за этой глупейшей истории может сорваться очень серьезное мероприятие. Чрезвычайно! Рисковать никто не захочет. Слишком много сил вложено. В общем, такое развитие событий совершенно исключено. Совершенно. И потому я здесь. — Вот как — исключено. Да еще совершенно. — Слушайте, она что, ваша родственница? — уже несколько раздраженно спросил Елозин. — Кто? — Эта погибшая женщина. — Нет. Но, все равно виновные должны понести наказание. Иначе, мы превратимся в средневековую Японию, где самурай мог испытать новый меч на любом простолюдине, не боясь последствий. Это так и называлось — цудзи-гири, буквально «убийство на перекрестке дорог». Похоже, правда? Но и там этот милый обычай запретили, считая бесчеловечным. А у нас, похоже, новые самураи объявились. Орудуют, правда, не мечами, а джипами. Елозин вскочил, нервно прошелся по комнате. Видимо, начинал терять терпение. — О господи! Черт с ними, с этими самураями!.. Послушайте, эта старая уже женщина, которая погибла, прожила жалкую, ничтожную, бедную жизнь. Ее сын — тупая шпана. У него нет ничего святого и ничего впереди. Ее дочь — некрасивое, забитое существо, мать-одиночка, которая мучается с больным сыном… Им предложат какие-то деньги, которые им даже не снились, и они снимут все претензии. С радостью заключат мировое соглашение! Они будут просто счастливы! Для них смерть матери — удача, которая вдруг подвернулась им впервые в жизни. — Смерть матери — удача? — уточнил Корсавин. — Вот именно, — жестко подтвердил Елозин. — Освободилась жилплощать в их убогой квартире, у них могут появиться какие-то деньги… Впервые в жизни! Вам-то чего нужно? Хотите, чтобы вам тоже заплатили? Назовите сумму. Только держите себя в руках и будьте благоразумны. — Я стараюсь. — В смысле? — подозрительно осведомился Елозин. Корсавин засмеялся. — Стараюсь держать себя в руках. Знаете, Сергей Авдеевич, есть такая очень важная для жизни штука — самоуважение. Без него человек хиреет, превращается в дерьмо. А вы пришли ко мне и предлагаете засунуть его в задницу и походить перед вами на задних лапах. Елозин какое-то время усваивал услышанное, потом взял свой замечательный портфель, набитый важными бумагами. — Понятно. Ну что ж… Только вы должны понимать, что штука эта ваша должна быть еще и полезная для жизни… — Она не полезная, она — необходимая, — мягко поправил его Корсавин. — Пусть так. Только она очень дорого обходится, — поднял указательный палец Елозин. — А в некоторых случаях — чрезмерно дорого. В общем — не всем по карману. И не каждый может себе эту роскошь позволить. Имейте это в виду. Вот моя визитка. Если придут в голову иные мысли — звоните… И вот теперь дочь убитой женщины сидела перед ним и объясняла, что, по сути, смерть матери для нее единственная надежда спасти сына… Ведь получается именно так. И есть ли у него право осуждать ее. Понятно, конечно, что женщину прислал Елозин, да и к тому же явно подготовил к разговору — втолковал, что нужно говорить, что может на Корсавина подействовать… Но что с того? Что это меняло? И, вообще, он теперь не юрист, чтобы думать только о торжестве закона… Вечером Корсавин позвонил Елозину и сказал, что ему все равно, как они будут решать вопросы. Вот только менять свои показания он к безбровому пузанчику-следователю не пойдет, обойдется этот тип и без него. — И не надо, — понимающе подхватил Елозин. — Пусть сам поработает… — И еще, — добавил Корсавин, — я обязательно поинтересуюсь, были ли выполнены обещания, данные семье. — Да все уже делается, Валерий Георгиевич! Я был уверен, что вы человек разумный. Вы не представляете себе, как помогли этой бедной женщине… Вы ее с сыном просто спасли! Именно спасли, можете не сомневаться… Слушать этот треп было невозможно, и Корсавин просто оборвал разговор. А где-то через месяц Корсавин случайно столкнулся с адвокатом Елозиным на дне рождения у приятеля времен службы в прокуратуре. — Ну, как ваш клиент? — спросил потому, что больше спрашивать было не о чем. — Надеюсь, блюдет государственные интересы? — А вы что, не в курсе? — удивился Елозин. — В курсе чего? — Три дня назад в Ницце его дочь врезалась на «Порше» в дерево. Гнала, как сумасшедшая… Ну как в прошлый раз, помните? — Значит, в Ницце… — Да, у судьбы длинные руки… Отец увез ее из Москвы, чтобы она переждала ту историю… с женщиной… Сейчас она в коме, шансов никаких… В лучшем случае превратится в овощ… Елозин прищурился: — Хотите скажу, о чем вы думаете? Корсавин покачал головой. — А думаете вы о том, что если бы ту историю не замяли и барышня поимела хорошую встряску, то сегодня она была бы жива… Я прав? Корсавин пожал плечами. — Прав. Да не будьте вы таким законником, жизнь богаче и грубее… — Зачем вы мне это говорите? Неужто чувствуете себя виноватым? Решили поделиться? |