Онлайн книга «Лихие 90-е»
|
– Открой-ка! Макс открыл. – Налей-ка! – Ну уж это вы сами! – наконец решился дать отпор хозяин комнаты, кровати и шампанского, не находя глазами ни одной чистой чашки или стакана. Котлярский удивлённо посмотрел на незнакомца, ничего не сказал и приложился прямо к бутылке. А когда выпил половину, смачно отрыгнул, повернулся на другой бок и мерно засопел. Макс постучал к Ромке. – Это кто? – спросил он, когда тот открыл. – А-а, это шеф… – Какой шеф? – Какая разница. Ты чё в такую рань? – Самолёт так прилетел. – Слушай, перекантуйся где-нибудь. – Да где ж я перекантуюсь? – Ну хочешь, я тебя к Веронике отведу? – К какой Веронике? – У которой четвёртый номер стоячий. – У меня Наташа… – Вот ты зануда! Шеф, просыпайся! Хозяин приехал. – Какой хозяин? – Неважно. Пошли к Веронике. Олег молча встал, захватил со стола недопитую бутылку, прижал её к груди и как сомнамбула поплёлся за Ромкой, благо одеваться ему не требовалось. Через два дня он уехал в Питер… * * * Деньги деньгами, но главным в его жизни всё-таки оставались женщины. Ромка мог ехать на ответственные переговоры, увидеть в окно машины стройные ножки, едва касающиеся тонкими каблучками грязного московского асфальта, и пропасть до завтра. Девушки его любили. А он их… Восемь утра. Ромка спускается позавтракать в студенческую столовую, слегка опухший и небритый. Опа! – «Привет, чудесное созданье! Какой судьбой занесено ты в этот угол мирозданья, где пресно без тебя вино?..» Или лучше: «Где скучно без тебя кино…» Ты как считаешь? – А ты смешной… Через пару часов они уже вместе спускаются позавтракать, потому что тогда не успели. Потом она бежит на пару – довольно двух пропущенных, домашние девушки трепетно относятся к учёбе и к тому, что надеть на первое свидание. Но бывают исключения, и Ромка – одно из них. Он же не спеша плотно завтракает. А когда выходит из столовой – нет, ну это надо видеть! – Девушка, извините! Я понимаю, что звучит банально, но вы – обворожительны! Кстати, Рома. А банальность – это всего лишь избитая правда! – Лена. Очень приятно. Это не вас я видела с девушкой только что? – А-а-а, это однокурсница. Конспекты забрала. – Симпатичная однокурсница… – Да. Кстати, у меня в комнате есть коллекция экзотических бабочек. Хотите посмотреть? – В какой комнате? – А вот прямо здесь, в зоне Д. Во-он те окна видите? – У вас своя комната в ГЗ? – Даже отдельный блок. – Разве у студента может быть отдельная комната? – Ну, вообще-то, если честно, я аспирант. – А факультет какой? – Экономический. – Правда?! А я не поступила на экономический. По конкурсу не прошла. До сих пор завидую всем экономистам. – А на каком учишься? – На почвоведении. – Ну, это почти одно и то же! – Они оба рассмеялись. – Тогда тебе интересно будет посмотреть на редких экономических бабочек. – То есть ты только что расстался с девушкой, которая смотрела на тебя совсем не как на просто однокурсника, знакомишься со мной и через минуту предлагаешь пойти к тебе в комнату? – А ещё я вышиваю крестиком… – Ну и нахал! Даже интересно. Пошли посмотрим бабочек, но только ненадолго… Никаких бабочек не было. Да и откуда им взяться? Потом они спустились и пообедали вместе. И Лена убежала, чмокнув Ромку в щёку на прощанье – иногда даже правильные девочки делают неправильные вещи. Он же сидел и по обыкновению отдувался после мощного обеда. Хвостик заварного эклера, кажется, торчал из гортани, как рыбий хвост из зоба пеликана, глаза оказались чуть навыкате, на душе – приязнь к миру… Взгляд вяло блуждал по огромному, сталинского ампира залу, чуть задерживаясь на затейливых бронзовых люстрах, перескакивая на дубовые, в два человеческих роста двери, и вдруг – опять это «и вдруг!» – нечто немыслимое, изящно прикрытое невесомой тканью, совершенное по исполнению… Женщины – редкие мастерицы прикрыть так, что и открывать не требуется – воображение дорисует. Сама – ничего особенного – училка начальной школы, с пучком и ни грамма косметики. Но грудь! Нет, это выше его представлений о прекрасном! Он обязан хотя бы попытаться, иначе не простит себе потом. – Простите, не знаете, как пройти к библиотеке? – В два часа ночи? – Непроизвольные улыбки. Ничто так не сближает, как совместное цитирование из любимых фильмов. – Там ещё прозвучало «идиот»! – Ну, в данном контексте это неуместно. – Рома… – Лиза… Бывает же такой фарт – и Лиза тоже оказалась в Ромкиной комнате спустя каких-то пятнадцать минут. Видно, звёзды сошлись. Потом они лежали на узкой неудобной кровати, и Ромку тянуло в сон – обильный обед и последующая бурная активность не прошли даром. Лиза непрерывно щебетала: – У меня муж – физик, тоже аспирант. Так вот он всегда говорит… – Что говорит муж – объелся груш, миновало Ромкино сознание. – Ты что, спишь? – Нет! – Ну да – нет! Ты даже всхрапнул. – Извини. – Как тебе мой бюстик? – И она приподнялась на локте, бюстик заколыхался. Слово «бюстик» его покоробило и сразу низвело совершенное творение природы до блестящей лысины вождя мирового пролетариата. Удивительно устроен мужской организм – ещё час назад он готов был бежать за ней, высунув язык, на край света. А вот познакомился с предметом вожделения поближе, познал, так сказать, реальность, данную в ощущениях, и уже хочется, чтобы Лиза поспешила, что ли, домой – ужин готовить мужу-физику Нет, в процессе, конечно, «витчуваешь, маешь вещь!», как изящно выразился бы сверхсрочник Парасюк, но «бюстик»… – Извини, мне пора на тренировку. – Ой, а ты меня проводишь? – Конечно! Когда они прощались на ступеньках ГЗ, Лиза произнесла полушёпотом, указывая на сутулого кренделя в очках: – А это мой муж… – И поцеловала Ромку в губы, откровенно прижавшись к нему своим бюстиком. Крендель смотрел прямо на них. Ромка съёжился в замешательстве, пытаясь стать по возможности маленьким и незаметным. – Не бойся, дурачок, у него зрение минус девять. Мы для него одно большое неясное пятно… Пока! – И, легко отделившись, упорхнула к сутулому человеку в очках, беспомощно вглядывающемуся в большие неясные пятна. |