Онлайн книга «Шестерка Атласа»
|
– Вообще-то именно тебя мысль о предстоящем убийстве человека нисколько не смутила, – напомнил Каллум. – Я же просто пытаюсь прикинуть, как ты себе это представляешь. – Варона ни за что не согласится убить Роудс. И Париса тоже. – Но им же придется кого-то выбрать, так? – А вдруг они меня выберут? – часто заморгав, ответил Тристан. – Может, им и стоит так поступить. – О, твою мать, Тристан. – Фитилек терпения Каллума вспыхнул. – Так ли надо все время себя принижать? Тристан бросил на него злой взгляд. – А что, мне на тебя равняться? Они явно зашли в тупик. – Иди вздремни, – сказал, раздраженно разворачиваясь, Каллум. – Ты просто невыносимый зануда, когда не выспишься. Он-то надеялся провести в некотором роде стратегическое совещание, определить, кого они могут пустить в расход, но Тристан в настоящий момент ни на что не годился. Каллум прошел коридорами особняка и уже возвращался к себе, когда чуть не столкнулся с Либби. – Роудс, – проворчал он. Она подняла на него взгляд и, побледнев, умчалась прочь без слов. Если Каллуму что в себе самом и не нравилось, так это тюрьма собственной дедукции. Значит, и Либби, и Тристан страдали от последствий одной и той же невыносимой человеческой болезни – стыда и пьянства. Чудесно. Явно же между ними что-то произошло. И Тристан утаил это от Каллума. Оказавшись в коридоре со спальнями, Каллум вошел к Парисе и закрыл за собой дверь. – Нет, – лениво произнесла Париса. – И с Рэйной тоже не заморачивайся… Хотя, если подумать, я бы очень хотела на это взглянуть, – вслух поразмыслила она, приподнявшись и подперев голову рукой. – Думаю, если сунешься к ней, она тебе хер откусит. Забьемся? Париса, в отличие от остальных, не пахла ничем. Она была в идеальном порядке. Ее даже сушняк не мучил. Как будто она… Умно. – Что ты сделала? – напрямик спросил Каллум. – То, что умею лучше всего. – И при чем тут Роудс? – Ты знаешь, Роудс мне даже нравится, – задумчиво промурлыкала Париса. – Она такая… милая. Уголки ее губ издевательски приподнялись в легкой улыбке, и Каллум понял, что с ним забавляются. Тогда он с облегчением позволил себе немного расслабиться. Ну наконец, хоть кто-то здесь способен играть. – Они идиоты, – сказал Каллум, осторожно приблизившись и улегшись рядом с ней на кровать. – Все до единого. – Все идиоты, – ответила Париса, рассеянно водя пальцем по пуховому одеялу. – Ты не хуже других должен это знать. Верно. – Что ты сделала? – Изменила их, – пожала она плечами. – Такое уже не обратишь. Мысль тем и опасна: стоит подхватить ее, поиграть с ней, и ее уже не отринешь; если же изменить умонастроение, то будет трудно, а то и вовсе невозможно вернуться к прежнему порядку. Еще хуже с чувствами. Чувства никогда не забудешь, даже если выбросишь из головы их источник. – Да, не обратишь, – медленно произнес Каллум. – Но тебе-то какое до этого дело? – А почему нет? – пожала плечами Париса. – Это же игра. Ты знаешь, что это игра. – Неважно, какие ставки? Она удивленно моргнула, и выражение ее лица резко переменилось. – Убил и на этот раз? – натянуто спросила она. – Убил кого? – Откуда мне знать? Форумчан. – Нет, не то чтобы… Она вытаращилась на него. – Не то чтобы? – Ну, если он умрет позднее, то не от моих рук. А от собственных чувств. – Каллум пожал плечами. – Как он их переварит – не моя забота. – Боже мой, да ты конченый психопат, – сказала Париса, садясь на кровати. – В тебе нет ни капли сочувствия, да? – Бесчувственный эмпат, – эхом отозвался Каллум. – Ты же понимаешь, как глупо это звучит? – Нельзя же просто… – А ты что сделала, хм? – спросил Каллум. – Ты ведь слышишь их мысли, Париса. И ты умеешь менять их, сама только что в этом призналась. Ты такой же осквернитель, да и чем твой случай благороднее моего? – Я не разрушаю людей… – Разве? Судя по тому, что я сейчас видел, Тристан и Роудс жестко переменились. Они уже не те, кем были прежде. – Переменились, – эхом повторила Париса. – Я бы не стала употреблять это слово. О разрушении точно речи не идет. Каллум придвинулся к ней на дюйм ближе, а она с отвращением отпрянула. – Ты ненавидишь меня потому, что сама такая же, – тихо произнес он. – Ты разве этого еще не поняла? Париса ощетинилась, напуганная и такая милая, что сбило Каллума с толку. – Мы разные. – А чем мы различаемся? – Ты ничего не чувствуешь. – Зато ты чувствуешь, но поступаешь по-своему. Так ведь? Париса открыла было рот, но промолчала. – Мы разные, – сказала она потом, – а самое главное, ты себя переоцениваешь. – Правда? – Ты ведь считаешь себя сильнее меня, да? – Тебе, чтобы достичь того же результата, приходится работать усерднее. И если я не могущественней тебя, то запас, из которого я черпаю, уж точно обширнее. – Другие соображают, что к чему. – Вот как? Возможно, и нет. Он чувствовал, как составляет общую картину, легко соединяя кусочки. Детали вставали на места без труда. Процесс мышления Парисы казался ему очень изящным, очень приятным. Отрадно было посмотреть, как она принимает решения, в отличие от некоторых. Обычные люди делают это неряшливо, неаккуратно. Мысли Парисы изливались, словно мед, и, хотя Каллум не умел читать их, кое-что он воспринимал интуитивно намного яснее. Например, Париса наивно полагала, будто может победить. – Проверим? – спросила она. – Возможно, ты прав. Ты же, в конце концов, полагаешь, будто мы с тобой одинаковые. Вот и остальные, так или иначе, думают то же самое. Они ведь не различают мысли и чувства. – Снова они сговаривались втайне ото всех. Даже на безопасном расстоянии от Каллума Париса чувствовала, что их связывают похожие обстоятельства. – Им стоит дать шанс узнать правду о том, на что мы с тобой способны. – Битва умов? – Нет, разумеется. Зачем устраивать битву, если можно просто… сыграть в игру? Той ночью Каллум спал крепко, и его сон ничто не тревожило. Утром же кандидаты, как обычно, собрались в раскрашенной комнате. Оставалось убедить судью. |