Книга Низвергнутый: кланы высшей школы, страница 52 – Михаил Беляев

Она шмыгнула носом, по щеке скатилась слезинка.

— Ты не понимаешь? Всё, чем я жила, исчезло. Тринадцать лет моей жизни, посвященные вам с отцом...

— Так может настало время расстаться с прошлым и начать жить для себя?

Юмэми повернулась ко мне, будто ослышалась. В глубине покрасневших глаз блеснула надежда.

— И кому я теперь буду нужна?

— Ты не рано ставишь крест на себе? — я обнял ладонями ее лицо и стер большими пальцами навернувшиеся слезинки. — Ты — молодая и красивая женщина, твоей фигуре позавидует любая девчонка. Умеешь одеваться и чудесно готовишь, а твои навыки и усердие явно превосходят то, что требуется на твоей работе. И ты боишься не найти себя?

Её щёки слегка покраснели, уголок рта дернулся в робкой улыбке. Впрочем, она тут же нахмурила брови.

— Ты предлагаешь мне предать твоего отца?

— Предлагаю тебе не жить прошлым. Ему всё равно, он уже мёртв.

Она стряхнула с себя мои руки и поднялась. Упрямо сжав кулаки, Юмэми обернулась ко мне.

— Ты не смеешь так говорить, Рэйджи. Он сделал для тебя всё, что мог. Для нас обоих.

— Отлично, спасибо ему, но можно мы будем жить дальше? Или ты собираешься до старости оплакивать его? — я легонько встряхнул ее за плечи. — Очнись, Юмэми! Его больше нет! А ты — здесь. Хочешь почтить его память? Ну так живи и сделай всё, чтоб стать счастливой.

— Поверить не могу!.. — она отшатнулась от меня и всплеснула руками. — Рэйджи, ты ли это? Как можешь ты говорить такое в доме, где всё напоминает о нём? Где всё сделано им?

— Это съёмный дом, Юмэми. Он даже не наш.

— Но всё в нем — наше! — она едва сдерживала крик. — Наша жизнь здесь везде! В мебели, посуде, в воздухе, Рэйджи! Как ты...

— Всё, говоришь?

Я подошел к шкафу для посуды, открыл дверцы и выхватил одну из тарелок. Замах — и она с грохотом разлетелась о пол.

— Прекрати. Эту посуду мы с отцом купили, когда тебе исполнилось десять, — холодно ответила она.

— Прекрасно, — я достал ещё одну и послал её к первой. — Купим новые.

— Перестань, Рэйджи! — она сорвалась с места. А я, убрав с дороги осколки, схватил ещё несколько тарелок и одну за другой метнул их в стену.

— Отпусти. Своё. Прошлое!

— ПЕРЕКРАТИ! — она вцепилась в мою руку, сжимающую последнюю тарелку, и подняла умоляющий взгляд. — Рэйджи, не надо!

Я разжал пальцы — она едва успела схватить большую цветастую тарелку. По щекам матери текли слёзы.

— Надо, Юмэми. Освободи себя.

Женщина опустила голову, всматриваясь в цветной узор на краю посудины. Пару секунд помедлив, она сделала резкий вдох — и швырнула посуду в кучу обломков.

Осколки брызгами ударили в стены, а я машинально снял с полки ещё одну стопку. Юмэми хватала одну за другой и, сжимая зубы, крушила цветную керамику на мелкие черепки.

Когда закончилась вторая стопка, а мы остались почти без тарелок и чашек, она обернулась ко мне. Запыхавшаяся, заплаканная... и с улыбкой на лице.

— Стало легче?

Сглотнув, она коротко кивнула.

— Ты безумный, Рэйджи. Мы оба безумные.

— Если так, пошли разгромим ещё что-нибудь?

В её глазах сверкнул озорной огонёк. Возможно, впервые за эти годы она дала волю своим чувствам и могла быть собой. Она взяла меня за руку и потащила наверх.

— Меня всегда бесил твой шкаф. Не знаю, зачем отец купил именно его.

Я сжал её горячую ладонь и улыбнулся.

— Разломаем?

— Скинем из окна! — весело ответила Юмэми.

***

Начать переезд мы решили на следующий день. Юмэми бушевала почти до рассвета, и, закончив громить вещи из прошлой жизни, вымоталась до предела. Я проводил её в спальню, где она почти сразу крепко заснула — и спала до обеда. А я, будучи всё ещё на больничном, решил не идти в школу и взялся за организацию переезда.

К тому моменту, как сонная маман в одной пижамке выбралась из спальни, я уже заказал машину для переезда, сделал еще с десяток важных и не очень звонков, убрал осколки посуды с кухни и приготовил завтрак.

Все шло по плану. Опустошенная вчерашней встряской, Юмэми лениво жевала завтрак из пластиковой плошки, когда в дверь позвонили. Курьер привёз целую стопку коробок для вещей, заказанных мной всего час назад.

— Мы не слишком спешим с переездом, родной? Я не успею собрать всё к вечеру.

— Оставляй здесь то, что тебе не нужно. Мы купим новое. Кроме того, я почти собрал свои вещи, так что помогу тебе распихать все по коробкам.

— Вот уж спасибо, не надо! — тут же оживилась она, чуть покраснев. — Не хватало ещё этого...

— Боишься, я найду твою коллекцию "игрушек" ?

— Нет у меня никаких кхм... "игрушек", — смутилась она. — В своей спальне я сама все упакую. Займись лучше чердаком. Когда отца не стало, я перенесла его вещи туда. Может, найдёшь что-то нужное.

Сказано — сделано. Сразу после завтрака я помог перенести часть коробок в отцовскую спальню, после чего Юмэми силой вытолкала меня наружу и, строго наказав не подглядывать, закрыла дверь. Вооружившись пустыми коробками и маркером, я поднялся на чердак.

В мире, где я правил, чердаками звались пыльные и захламленные чуланы под крышей, сплошь заваленные соломой, всевозможной утварью и старой одеждой. Порой там селились осы или птицы, на которых устраивали засады местные коты.

Здешний чердак был образцом порядка. Разве что, кроме пыли. Просторная комната с двухскатным потолком, старой полуразобранной мебелью и парой шкафов, в которых и нашлись старые вещи батяни Рэйджи — рубахи, пиджаки и прочие шмотки, не представлявшие интереса. Кроме, разве что, добротой кожаной куртки наподобие байкерских, с броневставками вдоль позвоночника и на локтях. Во всю спину красовалась надпись из трёх букв: Y. M. D.

Хех, Ямада-старший определённо знал толк в пафосных символах. Это мне пригодится.

Соседний шкаф почти целиком был забит вещами, буквально кричавшими о гангстерском прошлом бати. Ремни и разгрузки, биты, кастеты и ножи. Здесь был целый арсенал на любой вкус и кошелёк, включая тяжёлые вольфрамовые шары, сделанные точно не под руку неодаренного. А ещё нашёлся прочный раздвижной шест, здорово напомнивший мне боевые посохи Гелиона из рутенида и энергоплатины. Простое, но грозное оружие.

Повыбирав наиболее достойные экземпляры, я посмотрел вниз: в углу нашлась маленькая неприметная коробка. Я вытащил её на свет и заглянул внутрь.

Бумаги, альбомы, какая-то рухлядь. И потертая железная шкатулка, одно прикосновение к которой заставило встать дыбом волосы на всём теле.

С замирающим сердцем я открыл заклеенную скотчем крышку и достал нечто, замотанное в тряпичную салфетку.