Онлайн книга «Стигма ворона»
— К рыночной площади вернись, и поезжай по большой улице до первого колодца. Там свернешь направо, и до конца. Там вывеску и увидишь. Поблагодарив старика, Эш поспешил к Хэну. Миновав большой колодец, у которого обменивались сплетнями женщины, он помчал в переулок. Широкая грунтовая дорога здесь странным образом сужалась, дома становились все ближе друг к другу и, наконец, две стороны переулка сомкнулись, соединенные кузнечной лавкой. Приставив высокую деревянную лестницу к стене, очень крепкий и широкоплечий мужчина закрашивал вывеску белой краской. В одной руке он держал большую кисть, а в другой — два маленьких ведерка. Эш остановил мерина. Звать кузнеца сейчас, когда он балансирует на перекладине с краской в руках, ему показалось не самой лучшей затеей. А между тем широкоплечий окунул свою кисть в другое ведерко и, насвистывая, принялся поверх свежего белого фона трясущейся рукой выводить название. Сначала у Эша удивленно поползли брови на лоб. Но потом кузнец подправил первую букву, поставил восклицательный знак в конце и громко прочитал вслух: — «Куй!» Он обернулся на всадника, демонстрируя свое широкое, губастое и носатое лицо. И спросил: — Что? Хороша вывеска? «Куй!» И бодро, и сразу все понятно. Да? Эшу оставалось только согласиться. — Да… Бодро — это факт. — А не будут ничего покупать, я чуток ее подправлю и напишу — «Куй со мной!» — Лучше уж тогда — «Да и куй с вами», — предложил Эш. Кузнец сначала непонимающе уставился на парня, а потом так внезапно и страшно захохотал, что Полудурок испуганно дернул ушами и попятился. — Ну ты сказал!.. — громыхал кузнец. — Аххахаха! А я запомню, мне твоя мысль понравилась!.. Точно, вот так я и напишу! — Ты — Хэн? — спросил Эш. — Ну да, а кто ж еще… Он спустился с лестницы и небрежно толкнул покосившуюся дверь. — Заходи. Тебе надо, чтоль, чего?.. Эш спешился и заглянул внутрь. По всей видимости, когда-то здесь действительно была кузнечная лавка. И, возможно, даже совсем недавно. Но сейчас об этом напоминали только изрубленный в щепки прилавок и сломанная стойка для оружия, валявшаяся посреди темной комнаты. — Мне бы клетку птичью. Хэн не удивился. Он толкнул заднюю дверь, и взгляду Эша открылся дворик с кучей хлама посредине. Подхватив какой-то предмет одной рукой, Хэн вернулся обратно в лавку. — На. Кривая маленько, но если не безрукий — подправишь, — сказал он, всучив Эшу покосившееся птичье жилище. Это была тонкая работа. Когда-то. До тех пор, пока кто-то не смял сетчатый купол клетки внутрь — ногой или кулаком. — Но я не умею такие вещи делать. У меня не получится ровно и хорошо, — заметил Эш. — У меня тоже, — сказал кузнец, зыркнув на своего нечаянного покупателя исподлобья. — Видишь? Он поднял правую руку, демонстрируя, как она ходит ходуном. — Ничего в них не держится, как следует. Еще с неделю работать не смогу, — с досадой проговорил Хэн. — Так что хочешь — бери, не хочешь — оставляй… — Сколько? — А сколько можно попросить за сломанную вещь? — криво усмехнулся кузнец. — Беличий хвост возьмешь за нее? Хэн фыркнул. — Лучше не надо, а то город без скорняка останется. — Ты не в ладах с ним? — Если желание утопить человека в его собственном вонючем говне называется «не в ладах», то да. Тогда мы с ним… не в ладах, — ответил Хэн. Эш вытащил из кармана оставшиеся медяки. — А монет у меня мало совсем… — Сойдет, — кузнец выгреб своей лапой у Эша из ладони все, что там было. Потом зыркнул на него из-под мохнатых бровей, поднял клетку с пола, повертел в руках. И, зажав днище сапогами, подцепил пальцем кольцо на своде и плавно вытянул смятую часть наружу. — На вот, так лучше будет. Все равно криво, конечно… Эш присел к клетке и выпустил в нее свой подарок для Бэл. — Ох ты ж, — удивленно вскинул брови Хэн. Он тоже присел на корточки к клетке, разглядывая зверька. Его белоснежный мех поблескивал на кончиках, как битое стекло на солнце или начищенное серебро, круглые черные глазки-бусинки испуганно смотрели на людей. — Ишь ты, блестящая какая, — сказал кузнец, качая головой. — Слышать-то я о них слышал, а вижу в первый раз. Думал, привирают… А она вон какая, значит… — Ладно, поеду я, — сказал Эш кузнецу и накинул на клетку тряпицу, в которой зияли дыры от острых зубов и кровавые отметины прокушенных пальцев. Хэн махнул ему рукой на прощанье и скрылся в задней двери своей разломанной лавки. А Эш поспешил к аптекарю, отдал змей, договорился о новом заказе на следующую неделю и помчал к скорняку. Достопочтенный Ума к тому времени уже был у себя дома и, судя по женским крикам, доносившимся из раскрытого окна, воспитывал жену. Он так и вышел к Эшу с плетью в руках, взмыленный и злой. Мальчишки, до сих пор невозмутимо игравшие в палисаднике в стигматиков, при виде скорняка бросились наутек. — Чего надо? — рявкнул тот на парня. Но, увидев товар в его руках, тут же смягчился. А пока скорняк щупал добычу, деловито осматривая каждую белку и нахваливая меткость охотника, Эш краем глаза увидел, как на них сквозь опущенную занавеску посматривает растрепанная молодая женщина, одетая только в нижнюю сорочку. Парень отвернулся. Ему вдруг подумалось, что если Хэн все-таки решит утопить этого кожемяку в говне, Эш не станет ему мешать. Ума отсчитывал деньги медленно, расставаясь с ними с явной неохотой, хотя купленный товар в виде выделанных шкур должен был принести ему вдвое больше. Наконец, скорняк забрал мех и ушел к себе, а Эш, ставший богачом с семью минами в кармане, повернул к дому Бэл. Наконец-то. Мысль о том, что сейчас Бэл ждет его, заставляла Эша улыбаться против воли. Тем временем солнце спряталось за крыши домов, отсвечивая в небо красно-оранжевым. Горожан на улицах осталось мало, только возле колодцев и питейных наблюдалось заметное оживление. Женщины заглушали свою тоску домашними хлопотами и сплетнями о тех, кому, бесспорно, было гораздо хуже, чем им самим. Мужчины заливали ее можжевеловой настойкой и драками — вместо того, чтобы обсуждать, иногда гораздо приятней просто сделать кому-нибудь хуже собственными руками. Эш старался не вглядываться в лица и не вслушиваться в голоса, чтобы усиленным чутьем не ловить чужих эмоций, и это немного помогало. |