Книга Отцеубийцы, страница 13 – Мария Вой

– Герцог Рейнар из рода Митровиц, сын Хладра, – Хроуст с булавой на коленях сидел напротив. – Ответь на мои вопросы, и, возможно, участь твоя будет не так ужасна…

– Да чего с ним разговаривать! – перебил Латерфольт, вскакивая на ноги. Кирш и Петлич вскочили за ним. – Он ничего не расскажет. Мы теряем время! Этот человек убил шесть сотен наших братьев и сестер, не считая тех, что в прошлом…

– Латерф, сядь.

Тяжелый голос Хроуста заполнил зал, как вода наполняет сосуд. Латерфольт медленно опустился на стул. Шарка почти слышала, как яростно колотится его сердце.

– Я отвечу, – сказал Рейнар и поднял голову.

– Трус! – прошипел Кирш, усаживаясь.

– Предатель! – добавил Петлич.

– Я сказал молчать! – взревел Хроуст, и Сиротки наконец умолкли. – Скажи, герцог Митровиц, откуда у вас кьенгары? Свортек был не единственным?

– Нет. У нас еще много кьенгаров, я сам точно не знаю сколько. Свортек передал часть Дара задолго до смерти, но Гильдия сохранила это в секрете.

Хроуст нахмурился. Сиротки пришли в волнение, но, опасаясь гнева предводителя, удержались от комментариев.

– Откуда ты узнал о штурме? Среди нас есть лазутчик?

– Был.

– Морра?

– Морра здесь ни при чем. – Рейнар заговорил громче: – Она никогда не любила его величество и не предана ему. Она следовала за ведьмой, потому что думала, что в ней осталась часть Свортека, но никакого отношения к штурму она не имеет. Не трогайте ее.

– Тогда кто?

– Мархедор. Кьенгар, которого вы убили. У него был Дар невидимости, он проник в Тавор и все это время разведывал ваши планы.

– Но в Тавор невозможно попасть просто так!

– Ну, у него был еще Дар зрения, или как там оно называется. Я не знаю этих магических штучек…

– Он же издевается над нами! – снова вскричал Латерфольт, и на сей раз Хроуст не стал его останавливать. – Каждое его слово – ложь! Нет никакого Дара невидимости и зрения! Ты же сам это знаешь, Ян!

– О Даре исцеления мы тоже раньше не слышали, – возразил Кирш.

– Мать твою, Кирш, ты что, совсем тупой?

Хроуст молчал.

– Позволь мне, Ян, – продолжал Латерфольт, задыхаясь, – просто позволь мне! Я вырву из его поганой глотки все, что захочешь, а потом сделаю так, чтобы эта мразь подыхала как можно дольше и мучительнее! Пусть его ублюдки смотрят, как он вопит и умоляет меня!

Шарка никогда не видела его таким – и это зрелище не вызвало в ней ничего, кроме гадливости. Разве это он, ее нежный егермейстер, знаменитый герой и защитник обездоленных?

Хроуст поднялся с места, никак не ответив на слова Латерфольта. Сиротки тоже вскочили в растерянности: руки у Рейнара все еще были свободны, но тот не шелохнулся. Гетман подошел к герцогу и вытащил из-за пояса кинжал. За спиной Хроуста Шарке не было видно, что он делает. Но когда Хроуст отстранился, Рейнар был цел и невредим. Старик разрезал рукава на рубашке герцога, взял его левую кисть и вытянул обнаженную руку так, чтобы ее все видели.

– Ха! – захохотал Кирш. – Ты не только предатель и неудачник – ты еще и самоубийца!

Сиротки, кроме Латерфольта и Шарки, подхватили его смех.

Предплечье Рейнара не просто покрывали шрамы: кожа на нем была стянута так, словно мясо кромсали, а затем наскоро и грубо сшили из лоскутов кожи. Уродливые следы позора тянулись от локтей до запястий со всех сторон. Правая рука тоже была искалечена, но чуть меньше: видимо, Рейнар начал с левой, а на правую ему не хватило сил.

Хроуст опустил руку Рейнара. Тот принялся прикрывать шрамы тем, что осталось от рукавов, и впервые за весь суд в его движениях проявилась нервозность. Еще бы – самоубийца… Пожалуй, даже грехи уныния и мужеложства не могли сравниться в Бракадии с попыткой покончить с жизнью. Судя по тому, как громко и злорадно хохотали военачальники Хроуста, самоубийц осуждали не только последователи Единого Бога. Не сумев спрятать шрамы в рукавах, Рейнар обхватил себя за бока, словно пытался согреться. В его взгляде вспыхнула волчья злость, похожая на ту, что несколько мгновений назад исказила до неузнаваемости лицо Латерфольта.

– Довольно!

Слово Хроуста оборвало хохот. Гетман не вернулся к креслу, но остался стоять перед Рейнаром, не сводя с него взгляд единственного глаза.

– Я повидал на своем веку множество странных людей, – начал он со вздохом. – И все же для меня Рейнар из Митровиц – самая большая загадка. – Он выдержал паузу, чтобы все присутствующие успели настроиться на серьезный тон. – Ты самый верный человек короля, все это знают. Но не многие знают, что поводов ненавидеть Редриха у тебя еще больше, чем у нас. Никто из вас, – он обернулся к Сироткам, – не задумывался, почему мы никогда не совершали набеги на Митровицы – эту горную область на северо-западе Бракадии?

Военачальники выглядели растерянными. Один Латерфольт и бровью не повел. Шарка внимательно слушала каждое слово Хроуста, чтобы не вышло как с Моррой, когда она пропустила мимо ушей самое важное.

– Митровицы, – продолжал Хроуст, – знамениты не только своими богатствами. Многие уже забыли, но я не забыл: еще сто лет назад Бракадией владели короли именно из этого рода. Они правили славно и достойно: первыми собрали страну воедино и первыми начали брать на службу кьенгаров вместо того, чтобы охотиться на них и сжигать на кострах. Так продолжалось несколько веков, пока не умер старый король Арбрехт. Корону унаследовал его сын Хешт, но спустя пару дней после коронации он внезапно и скоропостижно скончался, а его жена забрала детей из Хасгута в Митровицы и поклялась присягнуть на верность двоюродному брату Хешта по материнской линии – Зикмунду Первому, прадеду короля Редриха.

Шарка снова начала путаться в незнакомых именах, хотя Хроуст говорил медленно, словно разжевывая все для нее одной. Сиротки нахмурились и приоткрыли рты.

– Что за чушь я только что услышал, – пробормотал Рейнар себе под нос, но в полном молчании его слова прозвучали достаточно громко, чтобы Хроуст их расслышал.

– Чушь? – усмехнулся Хроуст. – Я не говорил тебе, что ты жуть как похож на своего отца Хладра? Да, я помню всех, и Хладра тоже.

Молчание.

– Мы встречались с ним втайне от всех спустя десять лет после казни Тартина Хойи. Хладр сам рассказал мне эту историю и даже показал свидетельства: дневники твоего прапрадеда Хешта, на последних страницах которых он описывает собственной рукой, как Зикмунд угрожал убить его детей, если он добровольно не примет яд и не отдаст корону панам Хасгута. Станешь дальше упрямиться, Рейнар? Сделаешь вид, будто отец не рассказывал тебе и братьям этой истории? Печально, но сам Хладр умер вскоре после нашей встречи. Я даже не успел понять его замысел. Думаю, он не хотел трона, но чувствовал, что Редрих – это язва на теле Бракадии. Я лишь успел поклясться ему, что никогда в жизни не подойду к Митровицам с булавой в руке. Свое обещание я держу, как видишь.