Книга Хозяйка волшебной лозы, страница 63 – Елизавета Соболянская

Вот и кто поймёт нас, женщин? Кто знает, что именно нам надо?

Я уж точно не могла ответить на этот вопрос.

Очевидным для меня было лишь одно – я скучала по Алистеру. Да, он очень обидел меня. Тогда, год назад герцог переспал со мной. Был так чарующе нежен, что я таяла от его объятий и от его слов. А потом… Потом он выбросил меня из своей жизни как использованную тряпку.

Да, именно такой я себя и ощущала – использованной.

И пусть потом ди Новайо спас меня от Рокуэллов, я всё равно не могла его простить. Слишком глубока была обида. Ведь я только-только начала отходить от предательства мужа и подруги. Только захотела вновь довериться мужчине, впустить его в своё сердце, а он… воткнул в него кинжал.

Ещё и артисты уехали в новый вояж. Я поблагодарила и простилась с каждым, кто стал мне дорог. Микаэле просто сжал моё плечо и пожелал удачи, пообещав вернуться следующей осенью. Его мать вытерла передником слезу и сказала, что будет по мне скучать. Юная Арлисса и вовсе бросилась мне на шею. Тут уж всплакнули мы обе.

Когда фургоны двинулись по дороге, я долго смотрела им вслед, морщась под вновь зарядившим дождём.

Ничего, мы ещё обязательно увидимся!

Постепенно жизнь в шато входила в свою колею. Работники обрадовались, что я вернулась. Мои решения не обсуждались, приказы выполнялись немедленно. Все понимали, что шато необходимо реанимировать. Ведь Рокуэллы успели натворить дел. Осенью работы и так хватало, а тут ещё предстояло исправлять содеянное.

И мы все принялись за работу с тройным рвением. Чтобы наше шато процветало, чтобы в следующем году поставить на Бино-Нуво первоклассное молодое вино и… в память о дядюшке Одэлисе, который сплотил всех нас.

Днём я была занята. Иногда уставала так, что валилась на постель и тут же уплывала в сон. Вот только во снах покоя мне не было. Герцог ди Новайо являлся каждую ночь. Он просил прощения, говорил о своей любви и обещал, что больше никогда меня не предаст.

И там, во снах, я плавилась от его объятий, шептала ответные слова и просыпалась, как только наши губы соприкасались. И моя подушка неизменно оказывалась мокрой от слёз. Эти сны раздирали мою душу.

Чувства боролись с гордыней.

Если бы герцог соизволил приехать, сказать все эти слова наяву, я бы, конечно, отвергла его. Поначалу. А потом простила бы и позволила нам обоим обрести счастье.

Но он не приезжал…

И тогда я стала трудиться ещё больше. Вместе с работниками мыла огромные бочки, оплетала ивняком бутыли из светлого стекла, собственноручно проверила каждый саженец, который весной мы должны были опустить в подготовленную землю.

То и дело кто-то из работников пытался поговорить со мной, но я уходила от любого разговора по душам. Начала грубить и даже повышать голос при очередных попытках достучаться до меня. Что они могли понимать? Да и чем бы помогли?

Тот, от кого что-то зависело, отказывался появляться в шато!

Весной мы собирались высадить молодые лозы. Чубуки заготовили с осени. Каждый месяц проверяли, как они, смотрели, чтобы не появилась плесень. Ждали, когда появятся корешки и почки, чтобы высадить в подготовленную и удобренную почву.

Но черенки так и оставались голыми, несмотря на все наши усилия.

Солнышко уже начинало пригревать. И я велела выносить горшки на улицу. Здесь мы оставляли их на теплом, солнечном месте, укрытом от ветра, и убирали обратно ближе к вечеру, когда начинало холодать.

Но всё было тщетно.

Через неделю работники уже начали обеспокоенно поглядывать на меня. Эти лозы должны дать урожай на третий год. Если они так и останутся голыми, король останется без вина.

И пусть этот год обещал быть плодоносным, но что нам делать потом?

Я так злилась на Рокуэллов, а теперь и сама окажусь той, кто подвёл дядюшку Одэлиса и загубил дело всей его жизни.

Я была в отчаянии. И в очередной солнечный день, не принесший результата, отправилась искать Доротэо. Уж он-то должен знать, как всё исправить.

– Дори! Дори! – начала звать, оказавшись на винограднике.

Работники провожали меня сочувственными взглядами, но остановить никто не решился.

На шато опускались сумерки, которые на юге почти мгновенно перерастали в ночь. Очень скоро я не смогу ничего различить.

– Доротэо! Где же ты? – холодные капли упали мне за шиворот. Вот только дождя и не хватало. Едва успела это подумать, как дождь припустил, барабаня по плечам и непокрытой голове.

Я взвизгнула и бросилась бежать, стремясь скорее оказаться дома. Но в темноте, видимо, перепутала дорожки и продолжила блуждать по винограднику.

– Дори! – закричала я отчаянно. – Дори, где же ты?!

В ту же секунду на плечи мне опустился тёплый плащ, окутывая знакомым ароматом. А голос, который я столько раз слышала во сне, негромко сказал:

– Не знаю, кто такой Дори, но я уже здесь.

– Алистер, – я всё-таки всхлипнула, прежде чем обернуться и повиснуть у него на шее. Меня затопила тёплая волна облегчения. И я разрыдалась.

– Тише-тише, всё хорошо, – успокаивающе прошептал герцог и подхватил меня на руки.

Я уткнулась в него лицом, продолжая плакать. Очнулась, только когда каблуки герцогских сапог застучали по деревянному настилу. Решив, что мы наконец добрались до дома, я подняла голову. Но это был не усадебный дом, а тот самый маленький домик, который дядюшка Одэлис оставил мне в наследство.

– Нам придётся переждать здесь дождь, – сообщил герцог, ставя меня на ноги.

И он был прав. Редкий дождь превратился в косой ливень. Лучше остаться здесь, пока он не закончится.

Ди Новайо быстро спустился с крыльца и вернулся спустя несколько секунд, держа в руках ключ.

– Откуда ты знаешь, где я его прячу? – растерянно спросила, глядя, как легко герцог открывает замок.

– Доротэо сказал, когда я искал тебя.

– Дори? – удивлённо переспросила я. Не ожидала, что этот хитрец так просто выдаст Алистеру мои секреты.

– Так вот какого Дори ты искала, – улыбнулся герцог, как мне показалось с облегчением.

– Доротэо – дух-хранитель волшебной лозы, – я тоже выдала тайну. Но ди Новайо почему-то нисколько не удивился.

Он вообще действовал очень уверенно. Быстро нашёл и запалил масляную лампу, затем растопил печь и поставил на плиту мой старый чайник, пока я ностальгировала по прежним временам, оглядывая уцелевшее убранство домика.

Когда разгорелся огонь в печи, стало по-прежнему уютно. Будто я никуда и не уезжала. Только ди Новайо никак не вписывался в знакомый интерьер.

Спустя несколько минут герцог уже вручил мне глиняную кружку, полную горячего травяного отвара. Взял себе такую же и сел напротив.