Книга Чертовка для сводных медведей, страница 6 – Ирина Романова

Отвернулась от него, чтобы не привлекать внимание, и посмотрела на Глеба.

— Я все экзамены сдала на отлично, у меня было онлайн обучение.

— А языки знаешь?

— Три. Английский, китайский и арабский — плюс к нему несколько диалектов.

— Зачем тебе арабский? — поднял брови в недоумении Глеб.

— Не знаю, захотелось, мне он легко дался, как и китайский, да мне на дне омута и заняться было нечем… Особенно зимой. Вот и учила. И учителя были хорошие…

— Мы только английский знаем, и то с трудом, поможешь? — у Глеба проскользнуло удивление во взгляде.

— Помогу, конечно, — чего не помочь, — можно, например, говорить на нем.

Я, недолго думая, перешла на английский, учиться — так сразу. Парни немного растерялись, а потом раздался ответ от Глеба.

— Ок, все время?

— Ну, нет, можно просто периодически переходить на него. Я буду говорить, а вы отвечать мне, например, так было проще, — продолжила я на иностранном языке.

Тут раздался вскрик Максима, он стряхивал с себя пчелу и держался за шею, буравя меня взглядом. Глеб рассмеялся и встав с дивана, аккуратно взял пчелу.

— Отвечать только по-английски! — ржал он как конь…, унося насекомое на улицу.

— Ты зачем это сделала? — набычился Макс, сказал с трудом, проговаривая.

— Это не я… — прикинулась непонимающей.

— Конечно, не она! И лягушек не она… — смеялся Глеб, опять усаживаясь рядом, но теперь гораздо ближе.

— Ты! — Максим вскочил и, схватив меня за плечи, прижал меня к дивану.

— Не я! — хлопала ресницами, кося под дурочку.

Максим гипнотизировал меня взглядом, который начал блуждать по моему лицу, а затем остановился на губах. В горле внезапно пересохло и я, уже испугавшись, облизнула сухие губы, а он, внезапно наклонившись, поцеловал меня. Стало невыносимо жарко, я только и смогла шарахнуть по нему хвостом, отбрасывая его от себя, тут же щелкая пальцами и переносясь в свою комнату.

Стыд накрыл меня с головой, я окунула лицо под холодную струю воды в раковине. Меня никогда не целовали… Я только видела, как целуются деревенские. Да и вообще, как можно без разрешения… Внезапно психанула, надо продумать месть, пчелой тут не обойдешься.

Надев пижаму, расчесала волосы, любуясь каскадом струившихся прядей в зеркальном отражении. На щеках до сих пор горел стыдливый румянец, и воспоминания о поцелуе меня снова обдали жаром.

— Гады… — буркнула себе под нос и легла спать.

***

— Ты охренел? — с недоумением смотрел на брата Глеб.

— Да я вообще не понял, что сейчас было… Так захотелось сначала ее отшлепать, а потом внезапно поцеловал, — Макс так и сидел у стены, куда его отбросила Рада.

— Отец нам головы отвернет…

— Отвернет, — согласился Макс.

— Давай сегодня к девкам?

— Да, надо… Что-то напряженно как-то, — Макс поднялся с пола, поправляя выпирающий член в штанах. Сейчас там было ох как тесно. Как эта девчонка смогла вызвать такой интерес?

На девственниц у них с братом было табу…

Я проснулась с одной мыслью: сегодня я выйду за пределы дома!

Бодро вскочила и побежала умываться, натягивать свой любимый сарафан и босоножки. Так торопилась, что забыла расчесаться. Выскочила из дверей комнат и столкнулась с матерью.

— Куда ты? — удивленно спросила мама.

— В магазин…

— Подожди, ещё завтрак, — она вытащила из кармана расчёску и быстро расчесала мои волосы.

— Хорошо, — нетерпеливо вздохнула.

— Я понимаю твое нетерпение, — она обняла меня за плечи и повела вниз, — мальчики тебя не обижают?

— Нет, — почему-то сдержалась, чтобы не рассказать о вчерашнем.

— На твоей стороне магия, поэтому не стесняйся ее использовать. Иногда надо показать, что ты можешь дать сдачи.

— Дам… — хихикнула.

— Я знаю, поэтому сильно не переживаю. Ты справишься!

Мы вошли в столовую, Михаила не было, как и парней. Да и тарелок для них тоже не стояло, мы ели вдвоем. Я с нетерпением поглядывала на дверь.

— Они, наверное, поели раньше, сейчас узнаем у прислуги, — мама доела и, убрав салфетку с колен, ушла из комнаты.

Я же без энтузиазма ковыряла омлет, а затем, все же отодвинув тарелку, взяла в руки чашку с чаем. Не дождавшись обратно маму, пошла на поиски, поднимаясь по лестнице. Дверь комнату братьев была раскрыта, оттуда раздавался голос мамы, кажется, она сердилась. Осторожно заглянула в дверь…

На столах стояла куча бутылок из-под алкоголя, по комнате метались две полуголые девушки. Братья лежали на кровати, прикрытые ниже пояса простыней, но они явно были без одежды. Я с интересом рассматривала комнату…

— Рада! Выйди! — крикнула мама, я от неожиданности подпрыгнула и спряталась за дверью.

— Вы, быстро на выход! — скомандовала она девушкам, уже успевшим одеться.

— Нам не заплатили! И как мы доберемся отсюда? — протянула одна из девушек. В ее голосе звучало разочарование и, мне кажется, злость.

— Такси уже подъезжает, вот деньги, этого достаточно? — голос мамы буквально звенел от злости.

Так, стоп, они сказали — заплатить? Так они… Я прикрыла рот ладошкой, почему-то стало мерзко на душе, словно меня облили помоями. Откуда это? Какое мне дело до этого?

Я спряталась на большом подоконнике библиотеки, любуясь парком, расположенным за домом. Небо затягивало полотном черных туч, собиралась гроза. Скоро хлынул дождь, забарабанив по окну, в которое я смотрела.

Я слышала, что меня ищет мама, а следом в доме зазвучал бас Михаила. Но я закрылась магически, меня не слышно и не видно, этому я научилась, когда мама с папой ругались. Просто неожиданно пряталась от всех, исчезала моя аура, запах… я словно была невидимой.

Магически перенесла на подоконник одеяло и подушку, книгу, которую начала читать вчера. А потом неожиданно уснула. Под шум дождя спалось так сладко, я позабыла про все свои непонятные обиды.

***

Братья

Недолго думая, мы рванули на машине в бар, чтобы снять телок. Две симпатичные шлюшки были перехвачены прямо на входе, нам надо было получить разрядку. Накачавшись алкоголем, мы с какой-то дури приволокли их в дом. Вот тут-то и случился первый облом в нашей жизни: наши дружки не встали, совсем. Как девчонки не старались, все было впустую, они лежали дружно, как по команде.

К утру девушки и мы вырубились под воздействием алкоголя. Когда в дверь вошла Мариэт, мы поняли, что опять начудили, и отец точно лишит нас карманных денег. Кажется, в дверях мелькнуло испуганное лицо Рады, а потом на нас нахлынула какая-то обида, а следом пустота.