Онлайн книга «Семь лет молчания»
|
– Яркие, эмоциональные, симпатичные. Как ты. – Спасибо, конечно, но мы сейчас говорим о Лизе. У нее были друзья на курсе? – Вроде бы она общалась с одной. Марина… Иванова или Игнатьева… Точно не помню фамилию. Она еще подрабатывала в приемной секретарем. Ей деньги нужны были, она сирота. Но она так и не доучилась. Бросила на первом курсе. Примерно в то же время, когда пропала Лиза. – Это все, что ты помнишь? – Пойми, мы учились вместе всего ничего. За полгода я имена однокурсников-то не всех запомнил. А уж чтобы о них что-то знать… Были девчонки на курсе более выделяющиеся. А на эту Лизу я и внимания не обращал. Тут я помочь не смогу, – сказал Матвей и отвел взгляд. – Может быть, ты помнишь тот день, когда она пропала? Это произошло тринадцатого февраля. – Вот ты спросила. Я не всегда помню, что вчера делал. А уж о событиях семилетней давности и подавно. Учился, наверное. Да я говорил все полиции. Бесполезен я как свидетель. – Ну почему же. Кое-что я узнала. Из ваших однокурсников кто-то работает тут еще в университете? – Только я. Остальные все по больницам да частным клиникам. Татьяна, а ты замужем? – Нет. С какой целью интересуешься? – Бойфренд? – Я замужем за работой. Пожалуйста, давай закроем эту тему, – пыталась я остановить приставания Матвея. – Хотелось бы встретиться и поболтать вне стен этого большого и угрюмого здания. Ты привлекательна, я чертовски привлекателен, как говорилось в одном известном фильме. Мы красиво смотрелись бы. Например, в ресторане. Как тебе мое предложение? – Рановато для ресторана. Ничего не могу обещать. Не забывай, что расследую дело. Наглость – второе счастье. Определенно эта поговорка полностью оправдывала себя в отношении Матвея. Что-то было мне неприятно в этом молодом человеке. Напористость, излишняя назойливость и раздражающая самоуверенность. К тому же фамилия показалась мне знакомой. – Скажи, почему мне кажется знакомой твоя фамилия? – все-таки спросила я Матвея. – Наверное, потому, что ты видела эту фамилию в списке руководства вуза. Мой отец – ректор этого университета. Кирилл Владимирович Семеренко. По линии отца у нас все были врачами. Дедушка, прадедушка и прапрадедушка. А я решил, так сказать, не позорить династию и продолжить семейное дело. – Похвально. – Таня, может быть, угостить чаем? Ты пробовала сливовый? У него такой особенный и незабываемый аромат. Привез его недавно из путешествия. – Нет, спасибо. Возможно, в другой раз. – Будет и другой раз? – никак не отступал мой собеседник. Мне очень хотелось поскорее бежать из этого места от назойливого ухажера. Но прежде необходимо было получить сведения о подруге Лизы. Я должна была с ней поговорить. Если они были близки, то Марина могла что-то знать о ее последних днях перед бесследным исчезновением. – Как мне узнать контакты подруги Лизы – Марины? – Если только в деканате что-то подскажут. Хотя за семь лет много чего могло произойти. Номер наверняка сменила сто раз или вышла замуж да уехала уже в другой город. – Попытка не пытка. Спасибо, Матвей. – Может, дашь мне свой номер телефона? Не беспокойся, надоедать тебе не буду. Максимум приглашу на чашечку кофе, а потом как пойдет… – Ты очень самоуверенный молодой человек. Как тебя терпит жена? – А я в разводе. Был женат. Дважды. Не сошлись характерами ни с первой, ни со второй женой. Сейчас абсолютно свободен, – подмигнул мне он. Неожиданный звонок моего мобильного спас меня от навязчивых ухаживаний Матвея. Моим спасителем стала Ленка. – Тань, сегодня вечером сможешь прийти ко мне? Хочу познакомить тебя с Филиппом, – прощебетала мне в трубку подруга. – Привет, Володя, я слушаю тебя, – сделала я вид, что говорю с Кирьяновым. – Ты чего, подругу узнавать перестала? Совсем заработалась! – Я подъеду к тебе в течение часа. – Вечером, Таня, я жду тебя вечером, к семи. И, пожалуйста, давай сразу обговорим запретные темы. Никаких разговоров о моем бывшем. Даже имени его не упоминай. И про мои волосы – ни слово. Смотри на меня так, как будто я всегда была такой. Действительно, Ленку с новой прической я еще не видела. – Хорошо, я поняла тебя, – завершила я разговор. – Прости, Матвей, работа зовет. – Володя – это кто? Ухажер? – Это мой коллега. Подполковник полиции. – Понял. Больше не смею тебя задерживать, Таня, – произнес Матвей. – Деканат прямо по коридору и налево вторая дверь. На двери – табличка. Не ошибешься. Матвей открыл дверь, чтобы показать мне, куда идти. Неожиданно в дверном проеме возникла молодая девушка – стройная голубоглазая блондинка. – Извините, Матвей Игоревич, я вам помешала? – виновато произнесла она тонким голоском. – Нет, Машенька, все в порядке. Моя гостья уже уходит. А ты заходи, – и глаза Матвея загорелись как у мартовского кота. Теперь я поняла, кого он ждал и для кого так резко распахнул дверь, когда услышал стук каблуков. В коридоре было многолюдно. Студенты толпились около открытых аудиторий. Проходя мимо них, я вспомнила свои студенческие годы. Веселые и беззаботные. Пять лет, проведенных в стенах Тарасовской академии права, пожалуй, были одними из самых лучших в моей жизни. В этом мы, скорее всего, были похожи с Лизой. Учиться я любила. Кое-как я протиснулась сквозь толпу и нашла нужную мне дверь. Она была приоткрыта, и я постучалась. – Что вам? – буркнула на меня женщина, едва я успела переступить порог деканата. – Здравствуйте, я Татьяна Иванова, частный детектив. Расследую дело о пропаже студентки вашего университета семь лет назад, тринадцатого февраля две тысячи четырнадцатого года. Лизы Фроловой. – И что? – дама почти в преклонном возрасте была явно не в духе и отвечала сквозь зубы. – Я узнала, что Лиза дружила с однокурсницей по имени Марина. Фамилия то ли Игнатьева, то ли Иванова. Не могли бы вы дать мне хоть какие-то координаты девушки? – Я вам что, справочное бюро? Ничего я вам не дам. Пишите запрос на имя ректора. Ждите официального ответа. Ходите, разнюхиваете тут. С чего вдруг спустя семь лет снова взялись за это дело? – было такое ощущение, что я пролезла в логово разъяренного тигра. Еще одно мое слово – и она набросится на меня. – Вы же понимаете, что на запрос уйдет месяц. Расследование дела снова затянется. И так уже упущено слишком много времени, – попыталась я хоть как-то смягчить собеседницу. Но женщина-стена оказалась неприступной. |