Онлайн книга «Светоч»
|
Владка за голову схватилась, едва не завыла! – Глеб, услышь меня! – заплакала. – Не к нему я шла! К тебе бежала! Похожи вы, как братья родные. По темени не признала. Нежата руку поднял косицу пригладить, так и догадалась, что не ты. А уж поздно было, заметил. Глебушка, милый, поверь ты мне! – Врешь! Рубаху с плеч тоже для меня тянула?! – треснул дюжим кулаком по стволу, разбил пальцы в кровь. – Одного не пойму, зачем я тебе, коли к нему прикипела?! Он велел опричь меня виться?! Владку морозцем окатило: руки задрожали, ноги едва не подогнулись. – Никто и ничего мне велеть не может, – слезы уняла, говорила тихо, но твердо. – Коли ты взялся подглядывать, так видел, что не сама тянула, а князь приневолил. Почто напраслину на меня наводишь? Силу слила для того, чтоб смог град поднять, людям облегчение дать, – помолчала малое время, а уж потом и договорила: – Правда твоя, Глебушка, надо подале от тебя держаться. Одни беды от меня. Да и сама я невезучая…Будто кто ведает про меня. Едва счастьем поманит, так сей миг и отнимет. Молчание повисло в рощице. Влада слышала лишь тяжелое и яростное Глебово дыхание, да стук своего же сердца – гулкий, отчаянный. Все силилась понять ведунья, как такое возможно, когда меж людьми злоба и ругань, а опричь красота покойная. И звезды яркие, и месяц золотой, и Волхов певучий, что нес воды свои вольно и мощно в даль далекую, туда, где все люди счастливы, и нет меж них обиды и ревности колючей. – Я тебя ни с кем не спутаю, Влада… – Глеб прислонился спиной к дереву старому. – Помнишь о нем? Что косицу приглаживает? Сердце-то не обманешь… Владка едва не подпрыгнула от радости! А как иначе? Не ушел. Еще и говорит с ней, невезучей. – Ты бороду гладишь, когда думки одолевают. И ходишь тише. И смех у тебя веселый, самой смеяться радостно. И руки теплые и голос такой, что не хочешь, а слушаешь. Глебушка, не виновата я перед тобой. Вот разве тем, что глупая. Так не сама себе голову выбирала, уродилась такая. Бедовая… – Меня-то пойми, своими глазами видел… – наново осердился Чермный. – Сказала же ему, что всю силу слила, чтоб сюда не ходил более… А куда? В ином месте поджидать его будешь? – Не все увидел и не все услышал, воевода, – Владка обиду прятала. – Тебя не переупрямишь, значит, так тому и быть. Видно, расходятся наши дорожки… Сказала и припомнила видение о нем и о себе, так сладко любившей на берегу. Вздохнула и едва не попрекнула Ладу Пресветлую за обман дурманный. – Расходятся, говоришь? – голос жестче стали мечной. – Так сведу наново. Из Нежаты князь гнилой получился. Силу ему сливаешь, а не ведаешь, как народ обирает. Свой сундук набивает, да род Скоров богаче делает. Может, тебе только князья по сердцу? Стану владеть Новоградом, полюбишь? – Разве за это любят? – смотрела печально в темные глаза Глеба. – За славу, за силу. Иные за злато и хитрость. Ты за что его любишь? – и глаза Чермного печальными сделались. Влада только головой покачала и двинулась от Глеба, разумея, что не верит ей, да и слов ее не слышит. Шагов через десяток остановилась, поняв, что сама вот сей миг отдает счастье свое. Озлилась, повернулась к Чермному и высказала: – Хоть кем становись, хоть на ушах подпрыгивай, а любови не стяжаешь. Другим дорог, Глеб. Сердцем горячим, нежностью небывалой для такого грозного воя. Тебе я откликнулась, не сундуку твоему, не воеводству. Ревнючий? Так себя и виновать! Сам промеж нас Нежату поставил, теперь упирайся, ругай меня, а себе сердце рви! Виновата я в том, что кулаки у меня невеликие! Что девкой родилась и нет сил оттолкнуть большого мужика! Одна радость, что дар меня хранит! Если б не он, ты бы и иного насмотрелся! Тебя хоть раз прижимали? Рвали на тебе рубаху? Подол задирали? Выкрикнула и пошла промеж стволов. Слезы глотала злые, кулачки сжимала. – Стой! Стой, кому сказал! – Чермный догнал, ухватил за плечо и к себе повернул. – Коли порежу его, простишь мне? Что? Что смотришь?! Хотела ответить, да не смогла. Видением накрыло, закрутила сила волховская! – Не убивай, – прошептала. – Глебушка, хороший мой, живь ему сохрани, инако сам сгинешь. Видение было мне… – Врешь! О нем тревожишься! – вызверился, да сильно! – Знай, спихну его с княжьего стола, а потом башку снесу! С той самой косицей, что дорога тебе! Толкнул ведунью от себя и пошел, да скоро так, и не догнать! – Глеб, погоди! – бежала за Чермным, спотыкалась. – Себя погубишь! – Нечего губить! Ты меня выжгла дотла, теперь любуйся! – кричал, не оборачиваясь. – Постой! Так и бежала за ним до самых воеводских хором: уговаривала, увещевала, пугала. А тот, упрямый, ни в какую! Рычал в ответ и не оборачивался! На подворье догнала, ухватила за руку: – Чего ты хочешь? Женой меня к себе звал, так пойду. Пойду, когда скажешь. Сей миг взойду в твой дом и останусь. Только не убивай Нежату. Кровь его прольешь, погибнешь сам, и Новограду не выстоять. Вижу пожарища, слезы и крики людские. Детки малые гибнут. Глеб, услышь… – Вон как… – зашипел. – Собой за него платишь? Влада, что ж он сотворил, что так его любишь? Обозлилась ведунья, ногой топнула и окатила даром Глеба. Хотела тихонько, а вышло изрядно! Чермный согнулся и охнул: – Чтоб тебя… – провздыхался. – Догоню, оберег твой согну. Сам зубами грызть стану, но целым не оставлю. Владка, чем ты меня? А она уж не слышала, осела в пыль и покачивалась. Иссякла, с того и ноги не удержали. – Владка… – Глеб выпрямился. – Что ты? Бросился, поднял и к себе прижал. Ворчал-выговаривал: – Волхва недоделанная! Себя погубишь, дурёха! – Сам дурень, – хотела ругаться, а сил не осталось, только и могла, что шептать. – Тугоухий. Говоришь, что люба тебе, а не слушаешь. Глеб, знай, если ты сгинешь, я в Волхов прыгну. – Прыгнет она… Я тебе прыгну! – Глеб, – положила голову на его грудь. – Не убивай. Услышь меня. Тот промолчал, вздохнул тяжко и положил щеку на ее макушку. Так и стояли, пока дверь не скрипнула и на подворье не вышел челядинец. Владка пригляделась, да глазам не поверила! – Глеб, кто это? – толкнула от себя воеводу. – Челядинец новый. Князь твой разлюбезный подарил. – Глебушка, стерегись его. Однова к болезному ходила, так вот этот самый Марюс хозяина вздумал травить. А я, глупая, смолчала. Надо было тогда на него указать. По сию пору корю себя. Говоришь, Нежата прислал? И снова Чермный промолчал, только одарил тяжелым взглядом. Потом снова обнял и силы влил щедро. – Ступай, чай, полегчало. За тобой не пойду… Не могу… – потом крикнул: – Дядька! Окно отворилось и показалась голова Вадима: |