Книга Когда порвется нить, страница 49 – Никки Эрлик

— Сначала мы получили этот поганый список, в котором собирали информацию о длине нитей определенных людей, а теперь это? — жалобно спросил Карл.

— Не забудьте о новом законе об оружии, — добавил Террелл. — Раньше эта страна позволяла любому разгуливать со штурмовой винтовкой и никого не волновало, кто будет убит, а теперь, после долгих лет дебатов, правительство вдруг запрещает продавать огнестрел коротконитным?

— Честно говоря, все это меркнет по сравнению с тем, что рассказывал мне папа, — проговорила Челси. — Женщина из его конторы пытается отсудить полную опеку над своими детьми на том основании, что ее бывший муж — коротконитный. Полагаю, она выдумала какие-то неправдоподобные утверждения о его эмоциональной нестабильности или требует защитить детей от ненужных травм.

— О боже, — пробормотал Террелл.

— Ну, я надеюсь, что отец будет за них бороться, — сказал Бен. — Даже если им придется его потерять, по крайней мере, они будут знать, что он не хотел с ними расставаться.

— И я уверен, что будет еще больше протестов, если эта битва за опекунство перерастет в более серьезную проблему, — добавил Нихал.

— Разве вам всем это не надоело? — неожиданно воскликнула Мора. — Это нечестно, что нам приходится делать всю работу.

— Что вы имеете в виду? — спросил Шон.

— Такое ощущение, что мы постоянно оправдываемся. Доказываем, что мы не опасны и не сумасшедшие. Доказываем, что мы точно такие же люди, какими были всегда, до того, как здесь появились нити и все стали смотреть на нас как на изгоев, — сказала Мора, ее голос срывался от разочарования. — Мы все были на протестах. Мы знаем, каково это. Почему мы должны нести ответственность за перемены? Разве у коротконитных и так не хватает забот? Почему против несправедливости боремся только мы?

Когда Мора вернулась вечером домой, она сразу почувствовала исходившее от Нины беспокойство.

— Все прошло нормально? — спросила Нина.

— Да, просто устала, — ответила Мора. — Это были долгие шесть месяцев.

— Хочешь что-нибудь мне рассказать?

Мора вздохнула.

— Ты знаешь, что я чувствовала… казалось, что передо мной закрываются двери… и чувствовала, что застряла на работе, а теперь и новости становятся все хуже, а люди поступают совершенно омерзительно, и я думаю, может быть, мне стоит все же потратить оставшееся мне время на борьбу с этим кошмаром, а не отсиживаться в офисе, — сказала Мора. — Но даже то, что меня заставляют бороться за себя снова и снова, похоже на… ловушку.

— Мне очень жаль, — ответила Нина, ее лицо сжалось от боли. — Могу я тебе чем-нибудь помочь?

Мора закрыла глаза и вздохнула.

— Полежишь рядом со мной, пока я засыпаю?

Женщины бесшумно легли в постель, и несколько минут прошли в тишине, а потом Нина повернулась к Море и прошептала:

— Давай куда-нибудь отправимся?

Мора с удивлением открыла глаза.

— Я и не знала, что ты ночная птица.

— Не сейчас, — улыбнулась Нина. — Но скоро. Куда-нибудь далеко. Туда, где никто из нас не был.

Мора удивилась еще больше.

— Ты это серьезно?

— Если ты чувствуешь себя в ловушке, — сказала Нина, — то, возможно, нам пора из нее выбираться.

— Звучит здорово, но… можем ли мы себе это позволить? — спросила Мора.

— Мы почти никогда не выезжаем из Нью-Йорка, можно себя и побаловать. Хоть раз. Мы давно это заслужили. Особенно если это так важно.

— Ладно, — решила вступить в игру Мора. — И куда мы отправимся?

— Не знаю, куда угодно! Может быть, куда-нибудь в романтическое местечко, например во Франции или Италии.

— Ну, в колледже я год изучала итальянский язык, который мне так и не пригодился… — заметила Мора. Но потом замолчала. — Столько сложностей — и все из-за меня? Не надо.

— Ты шутишь? Ты же знаешь, как я люблю планировать. Мечтаю выбирать интересные маршруты путешествий.

Мора рассмеялась.

— Я просто имела в виду… Я знаю, что иногда все кажется таким мрачным, но… со мной все будет хорошо.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказала Нина. — Ты очень сильная, сильнее всех на свете.

Мора легонько поцеловала Нину в лоб.

— Хорошо, — произнесла она. — Подумаем утром.

Мора упала щекой в подушку, и все мрачные события дня — мужчина, продающий фальшивые нити, женщина, подавшая в суд на своего мужа, — отошли на второй план. Вместо этого она стала думать о плакате, обнаруженном в школе: его края торчали из мусорного бака, который не успели опустошить. Мора заметила его, когда шла с вечерней встречи, и незаметно взяла его из урны.

На плакате были помятые фотографии известных личностей, безвременно ушедших из жизни: Селена Кинтанилья ^[18], Коби Брайант ^[19], принцесса Диана, Чедвик Боузман ^[20]. В верхней части было написано: «Жизнь любой длины может быть исполнена смысла».

Мора не знала, кто и зачем сделал этот плакат, но, держа его в руках, она чувствовала себя не такой одинокой. Кто-то был на ее стороне. Кто-то видел ценность в ее жизни, в жизни всех коротконитных. Возможно, она была не единственной, кто боролся.

Именно тогда, в последние секунды перед тем, как провалиться в сон, Мора решила, куда она хочет отправиться.

Она вспомнила фотографии, которые видела на уроках итальянского языка. Каналы, гондолы, ослепительные маски.

Ужасные предупреждения о том, что город тонет, звучали из года в год.

Все против него, вода постоянно поднимается. «А город стоит, — подумала Мора. — Потому что боец».

ХАВЬЕР

Хави надеялся увидеть драку.

Сентябрьские первичные дебаты рекламировались как матч-реванш между сеющим распри Энтони Роллинзом, чья агрессивная борьба с коротконитными в одночасье сделала его знаменитым, и эмоциональным оратором Уэсом Джонсоном, чья речь на первых дебатах тронула многих, но не смогла удержать Роллинза. Хави ждал, что Джонсон каким-то образом вырвется вперед, но не мог предугадать, какие следующие шаги предпримут оба кандидата.

Джек гостил у отца, поэтому Хави был один в их квартире, включив трансляцию дебатов на своем ноутбуке.