Книга Когда порвется нить, страница 54 – Никки Эрлик

Простите, что заваливаю вас такими печальными мыслями, но в прошлом месяце умер мой друг, и иногда кажется, что все вокруг катится под откос, и, хотя я вступил в группу, где меня поощряют высказывать подобные мысли вслух, мне кажется, что проще высказаться в письме.

Б.

ЭМИ

Эми получила последнее письмо неделю назад. Перечитала его уже десятки раз, но не знала, что написать в ответ.

Опустив на колени газету, она сидела на диване в учительской и думала о том, что Б. прав. Между длиннонитными и коротконитными разверзлась пропасть, которую удалось преодолеть лишь немногим вроде Нины и Моры.

Эми впервые задумалась о том, что, ответив на первое письмо весной, совершила ошибку. Тогда она знала или по крайней мере подозревала, что у адресата короткая нить. А теперь их обмен мнениями стал более личным, более откровенным. Как Эми могла быть уверена, что высказывается верно? Или, не дай бог, пишет что-то не то?

Она в который раз перечитывала письмо, и вдруг ее осенило. Она все это делала.

Все, о чем написал Б.

Строила догадки о коротконитных. Ходила вокруг них на цыпочках. Размышляла, не слишком ли многое вкладывает она в эту дружбу по переписке, не слишком ли все усложнилось. Опасалась, что из-за этих нитей коротконитные были более хрупкими, уязвимыми, другими.

Письмо лежало в ее сумочке и все еще ожидало ответа, когда Эми встретилась с Ниной на прогулке в Вест-Виллидж, до их отъезда с Морой в путешествие.

Сестры прогуливались по парку Вашингтон-сквер, который в этот теплый вечер заполонили скейтбордисты и любители выгуливать собак, семьи и влюбленные, а также к ним присоединились как минимум два наркодилера в противоположных углах парка — их были рады видеть и длиннонитные, желающие что-нибудь отпраздновать, и коротконитные, ищущие спасения.

Эми и Нина прошли под массивной мраморной аркой у входа в парк, где кто-то написал краской из баллончика-распылителя: «Что, если бы у ВАС была короткая нить?»

Обычно Эми наслаждалась разными «что, если» — с этого начинались все ее мечты. Но на этот единственный вопрос она не могла ответить, как и не могла открыть свою коробку с нитью. Неважно, предскажет ли ей нить пятьдесят или девяносто лет жизни, она не хотела мириться с неким числом. Эми находила прибежище в фантазиях, в размышлениях о будущем. Точное число лет разрушило бы все. Прижало бы ее к земле. Ей было необходимо прожить жизнь, не зная о длине своей нити, как будто ее нить была бесконечной. Только так, и никак иначе.

И ей было трудно понять, как столько людей — Нина, Мора, ее друг по переписке — могли жить по-другому.

— Иногда я думаю обо всем, с чем вам с Морой приходится сталкиваться, — сказала Эми, — и не понимаю, как вы справляетесь.

Нина на мгновение задумалась.

— Наверное, я просто стараюсь помнить, что, как бы тяжело мне ни было, Море намного тяжелее. Вот почему я и решила устроить это путешествие.

— Ну, может быть, я не такая сильная, как вы, — вздохнула Эми.

— Потому что не открыла свою коробку?

— Нет, не только… — Эми подумала о письме, на которое так и не ответила. — Я вроде как обмениваюсь письмами с неизвестным коротконитным, и чем дальше, тем труднее мне становится писать, когда я знаю, что он переживает нечто настолько ужасное.

Нина растерянно взглянула на сестру.

— Кто «он»?

— Ну, дело в том, — нерешительно сказала Эми, — что на самом деле я не знаю. Мы не сообщили друг другу имен.

— Как это началось? Когда?

— Это началось в школе, — сказала Эми. Слишком странная история, чтобы объяснять подробно. — Еще весной. И я думала, что летом это пройдет, но каждую неделю, когда я заходила в свой класс проверить, как там дела, приходило новое письмо.

— Ты знаешь, сколько времени осталось этому человеку?

— Около четырнадцати лет, я думаю.

— И сколько ему сейчас лет?

— Этого я не знаю. Скорее всего, он примерно наш ровесник. Упоминал о подруге, которой исполнилось тридцать. Ну и, строго говоря, меня нельзя назвать длиннонитным, поскольку я не смотрела на свою нить, — сказала Эми, — но я все равно чувствую себя виноватой. И очень ему сочувствую.

Они прошли мимо пары, обнявшейся на скамейке, и Нина обратила внимание, как встревожилась Эми.

— Ты бы стала встречаться с коротконитным? — неожиданно спросила Нина.

— Да, конечно, я бы пошла с ним на свидание, — ответила Эми, хотя она ни с кем не встречалась с тех времен, когда нити еще не появились.

Склонность Эми к мечтам привела к досадной привычке уже на втором или третьем свидании воображать свадьбу, и в то же время самые незначительные недостатки мужчины она невероятно преувеличивала. Парень, оборвавший ее в разговоре, в ее воображении прерывал ее клятвы у алтаря, а мужчина, которому казалось неловким находиться рядом с матерями, кормящими грудью на публике, отказывался заботиться о своем вымышленном ребенке.

А иногда, как бы она ни старалась, Эми просто не могла увидеть будущее с конкретным мужчиной. Образы не складывались в ее сознании или появлялись нечеткими и темными, а мужчина возникал с размытым, расплывающимся лицом. И это было даже хуже, чем воображаемые неприятности.

До сих пор только двое мужчин прошли проверку ее воображением, бывшие бойфренды Эми, с которыми она встречалась с тех пор, как ей исполнилось двадцать лет: адвокат, у которого не было времени на серьезные обязательства, и поэт, еще более мечтательный, чем сама Эми.

— То есть ты, возможно, стала бы встречаться с коротконитным, но вышла бы ты за него замуж? — спросила Нина.

— Честно говоря, не знаю, — медленно произнесла Эми. Она не впервые задумывалась над этим вопросом. — Я уверена, будь я влюблена до того, как появились нити, как вы с Морой, — это одно. Но в самом начале отношений? Понимаешь, я знаю, что вы не хотите детей, но я уверена, что хочу, так что речь пойдет не только обо мне. Я бы сознательно подвергла семью такой ужасной потере. Выбирая детям будущее без отца.

— Я понимаю, — сказала Нина.

— Жизнь и так достаточно тяжела, к чему приносить в нее еще больше печали? — сказала Эми и повернулась к сестре. — Как ты считаешь, это ужасно, так думать?

— По-моему, это означает, что ты сама не знаешь, на что способна, — ответила Нина. Неподалеку заиграл джазовый квартет, уличные артисты.

Эми прислушалась.

— Мы с Морой всегда останавливаемся их послушать хотя бы на десять минут, — сказала Нина. Вокруг музыкантов уже собралась небольшая аудитория. Зрители покачивались и притопывали в такт мелодии.

— Потанцуем? — Эми улыбнулась, покачивая плечами и бедрами.

Нина инстинктивно напряглась, скрестив руки на груди.