Книга Я тебя (не) помню, страница 51 – Елена Кутукова

– Это тоже подделка? – спросил Кирилл, практически бросив мне какие-то снимки в лицо, я ухватилась за один из них и ошарашенно застыла. Потому что на фотографии была я – в любимой клетчатой рубашке, волосы немного взъерошены, взгляд уставший. Но самое главное, я прижимала к себе ребенка. Это была она, я узнала бы ее из тысячи младенцев. Малышка из моих снов, с темными волосиками и пронзительными синими глазами. Маленькая ручка сжимала мой пальчик, и в этом простом жесте было что-то нежное и доверительное.

– Но так не бывает, – прошептали мои губы, а глаза не могли оторваться от изображения, пальцы проводили по глянцевой поверхности фотобумаги.

– Ты ее не помнишь? – пораженно спросил Кирилл. Глаза были широко открыты от удивления. В голосе не было прежней жесткости, исчез обвиняющий тон.

– Я помню, что мы приехали слишком поздно в больницу, что не хватило каких о полчаса, чтобы ее спасти… – Меня опять волной накрывали рыдания. Говорить было тяжело. Я не могла оторвать глаз от фотографии. – Мне даже ее не показали. – От слез меня трясло.

– Тихо. – Кирилл взял меня за руку и посмотрел прямо в глаза. Ничего этого не было. – Он гладил меня по волосам, будто успокаивал маленького ребенка. – Я был с тобой при родах, тебе сразу отдали ребенка, ты еще никак не хотела выпускать ее из рук. Да и дома даже ночью просыпалась на нее посмотреть, никак налюбоваться не могла, – его голос потеплел, сейчас он напоминал голос того человека, которого я когда-то любила. Меня всю колотило, и он прижал меня к себе, чтобы хоть как-то успокоить. Такой родной и знакомый.

– Но где она? Кто ее забрал?

– А вот это, Наташ, самый главный вопрос.

Кирилл Сериков:

Я ждал многого от нашей встречи: обвинений, каких-то вялых оправданий, – но я никак не мог предположить, что ребенка у Наташи нет. Более того, она не помнила дочь. Для нее все закончилось тридцатого мая, в тот самый день, когда мы чуть не потеряли нашу малышку.

Был уверен: Наташа не лгала. Она не могла оторвать взгляд от дочери, ее губы дрожали, а в глазах застыли слезы. Такое не сыграешь.

– Она мне снилась, – тихим голосом произнесла моя жена, прижавшись ко мне. – Я думала, что это какое-то наказание, все пыталась забыть, вычеркнуть из жизни. А она была настоящей.

– Что тебе еще снилось, Наташ?

Она побледнела и покачала головой, все еще не в силах оторваться от фотографий. Как будто стоит ей прикрыть глаза на мгновение, и они растают, исчезнут как дым.

– Нужно ехать. Нам надо поговорить. – Интуиция мне подсказывала, что нам пора убираться отсюда. Кто-то очень не хотел, чтобы я встретился с женой, и, кажется, для этого была причина.

Наташа тихо всхлипнула, прижимая к груди фотографию, и спокойно села во взятую мною в аренду «девятку», как будто не я только что направлял на нее пистолет, как будто мы, как и прежде, были семьей.

– Какой она была, Кирилл? Как это было? – из Наташи так сыпались вопросы, она словно пыталась вытянуть из меня каждое мгновение, которое я видел ее с дочерью. Хмурила лоб, поджимала губы, я чувствовал, она мучительно пытается вспомнить дочь, но находит лишь пустоту. Только какие-то смутные образы из снов.

По пути она рассказала то, что помнила. С ее слов, я был мудаком и тряпкой, бросившим жену в самый тяжелый момент. Это, конечно, лучше, чем убийца жены и ребенка, как считали наши соседи и ее лучшая подруга, но неприятно в том числе. Она в самом деле поверила, что я могу так с ней поступить, даже после того, как ради нее я пошел против семьи.

Мы поднялись в квартиру, где я теперь жил, точнее, приходил переночевать после слежки за собственной женой. Маленькая крошечная однушка, в которой ремонт последний раз делался, наверное, еще до моего рождения. Едва не разваливающаяся мебель, перекошенные отклеивающиеся обои, старенький телевизор – наверное, ровесник моей супруги. Зато у квартиры был огромный плюс: ее хозяева сдали мне жилплощадь, даже толком не поинтересовавшись моей фамилией, правда взяв перед этим залог. Наташа удивленно приподняла брови, когда увидела окружающую обстановку, которая никак не вязалась с образом человека, привыкшего к достатку и комфорту. Что ж поделаешь, слишком не хотел я, чтобы меня нашли.

Наташа присела на металлическую кровать, скрипящую от малейшего движения. Я предложил жене чаю, разговор у нас будет явно длинный.

Через пять минут я вернулся в комнату с двумя кружками чая. Я торопился, будто боялся, что моя супруга куда-то сбежит, но она продолжала сидеть на кровати. Подол длинного платья был задран, руки обхватили колени, волосы распущены, Наташа все еще дрожала. Взяла чашку обеими руками, вдохнула, улыбнулась. На секунду ее лицо просветлело. В каком бы месте я ни жил и что бы в жизни не случалось, чай я предпочитал хороший, и, похоже, супругу позабавило, что хоть в этой мелочи я не изменил себе.

Коротко кивнула, сделала первый глоток. Такие знакомые жесты: поворот головы, улыбка, – такая знакомая Наташа. Вот только моя супруга не любила длинных платьев в пол, никогда не думала, что я могу хотеть ее убить, и уж точно никогда бы мне не изменила. Мы словно два незнакомца, объединенных одной целью – понять, что происходит, и найти дочь.

– Какие у тебя идеи? – спросила она, наконец-то собравшись, она как никто знал, что слезы горю не помогут.

– Послеродовая депрессия? Травма – что-то, что вызвало амнезию? – начал я. Именно потеря памяти супруги выбивала меня из колеи.

– Не похоже это на послеродовую депрессию, – покачала головой Наташа, неприятно поморщившись от только что выданной мной версии. – Это ничего не объясняет: ни где ребенок, ни то, что у тебя произошло.

– Гипотетически ты могла выкинуть вещи.

Наташа невесело усмехнулась:

– Спасибо за доверие.

А потом нахмурилась.

– Все выглядело так, как будто ты хотел от меня избавится: кровь, выброшенные вещи, найденный тобой паспорт, слова соседки, которая ничего на самом деле не могла услышать, просто угадала. Но взлом из этой картины выпадает, я так понимаю, он и был настоящий. Именно поэтому оперу угрожали. Получается, кто-то влез в нашу квартиру и похитил меня с малышкой.

Я послушно кивнул, именно так я считал вначале, но после звонка передумал.

– Однако ты почему-то здесь, а малышка непонятно где.

– Но зачем, Кирилл? Если была нужна малышка, то зачем возиться со мной, стирать память, куда-то везти, устраивать на работу? Не проще ли убить? И почему именно наша дочь? В доме малютки полно других младенцев.

– Это не мои родители, – ответил я, предугадав первую возникшую у супруги идею. – Я спрашивал.

– Ты с ними общаешься? – удивилась она.

– Ты тоже, кстати, вы с мамой чуть ли не закадочные подруги.

Наташа усмехнулась:

– Не поверила бы.

– Зачем ты приехала в этот город? – Что-то должно быть не так в ее истории, что-то, что должно нам дать подсказку, куда копать.