Книга Мой идеальный смерч, страница 66 – Анна Джейн

— Друг… друг… А потом ты явил себя народу, все тут же словили нереальный кайф…

— Перенесли маленькую смерть, — лукаво глядя на меня, вставил Смерч.

— Что это? — Не поняла я.

— Да так… маленький синоним французского происхождения, — не пожелали Их Светлость объясниться, а мне было все равно, хотя на заметку я все-таки это выражение взяла. Спрошу у кого-нибудь.

— Не перебивай меня больше, иначе маленькую смреть слоишь ты.

— Неожиданное предложение, — протянул мой собеседник, мечтательно уставившись в парту — мне это вот так сразу редко кто предлагает. Ладно-ладно, молчу, Чип!

— Не перебивай! Хотя, что там уже перебивать? После твоего явления и озарения твоим божественным светом несчастных страждущих, меня выпихнули к тебе, заставляли поцеловать — чтобы тот, кто первый придумал это "горько" — был одним из первых претендентов в топку Словесного Холокоста. Ну а потом настало время прибытия милиции… Как ты думаешь, они уже свалили из универа? — с надеждой заглянула я в глаза Дэна.

— Не знаю, — задумчиво отозвался молодой человек.

— Ага! Ты хоть что-то не знаешь! — возликовала я.

— Я же не всезнайка.

— Интересно, а милиционеры поймали кого-нибудь? Вернее, ставлю вопрос по-другому: сколько человек они поймали? — я вдруг забеспокоилась насчет Маринки и Лиды. На друзей партнера было плевать с высокой колокольни.

— Надеюсь, нет, — вздохнул Дэн. — Кто их вообще вызвал? Непохоже, что это была наша охрана.

— Это точно. Слушай, Сморчок, дай телефончик, я подружкам напишу, что ли… — Их номера я помнила наизусть.

— Конечно, — протянул он мне знакомый ядовито-желтый коммуникатор. — А твой где, кстати? Я тебе писал и звонил, но ты ни разу не ответила, — в его голосе появилось осуждение.

— Да я его вообще забыла, — призналась я. — Думаешь, если бы у меня был с собой мобильник, я бы не сообщила тебе об этом дурдоме, а?

— Вероятно, сообщила бы, — тут же поскучнел парень, едва вспомнив "мероприятие" его друзей.

"С вами все в порядке?? Не поймали? Это Маша", — тем временем написала я.

Ответ пришел почти сразу, как будто бы Маринка знала, что я сейчас напишу ей и ждала сообщение, неотрывно глядя на экран телефона.

"Да, мы успели смыться!! Ты где?! С тобой все в порядке? От кого пишешь?"

"Все в порядке, сижу в пустой аудитории, пишу от Смерчинского. Буду дома — позвоню!"

"Точно, вы же вместе смылись……!:):):)", — написала подружка. Почти тут же прислала и вторую смску:

"Вдвоем с Дэном в пустой аудитории…. Омг, какой простор для нашей фантазии:) И не только нашей….. Что вы там ДЕЛАЕТЕ?"

Эти ее двусмысленные многоточия, большие буковки и намеки меня рассердили, и я, не став больше писать подруге, отдала коммуникатор его хозяину, теперь молчавшему.

— Чего молчим? — поинтересовалась я.

— Думаю…

— О чем?

— О том, что сделали мои друзья. Это было неожиданно и… Да, это было жуткое зрелище.

— На твоем месте я не называла бы их друзьями, — заметила я. — Я до сих пор чувствую себя оплеванной.

— Оплеванной? Ты? Да ведь теперь Ольга думает, что у меня есть девушка…

— Может, она не знает? — предположила я. Но, когда брюнет с надеждой взглянул на меня (для отчаявшихся любая надежда, даже та, что больше походит на привязанную к удочке злодеем-шутником пятитысячную купюру, предназначенную для махания с третьего этажа перед лицом бедняка, кажется спасительным мостиком через мутную реку разочарования), то я с довольной улыбкой — нет, даже почти со счастливой! — сообщила ему:

— Я шучу. Это уже все в универе знают. Хотя, конечно, если Князь — непроходимо тупая, то у тебя есть шанс сохранить все в секрете.

После этого я гомерически захохотала — правда, не слишком громко.

— Злорадная ты, девочка моя, — не показалось это смешным Смерчу, однако я ошиблась — в следующую минуту улыбнулся и он — и стал похож на ангела: такой лучезарной казалось его улыбка. Люблю людей, которые могут смеяться над собой и над своими неприятностями и неудачи.

— А ведь, — проговорил Дэн, не зная, что я о нем думаю — и лицо его при этом осветилось еще и умилением, — Клара тоже теперь это знает. Хотя, конечно, если наш мальчонка — непроходимо тупой, то у тебя есть шанс сохранить все в секрете.

— Не повторяй за мной, — мигом перестала я ржать: Дэн был прав, прав, и мне это не нравилось! — Блин, это ведь действительно так. И вини во всем дружков-приятелей, ясно? Твои друзья — по крайней мере, те, кто это затеял, явные шизофреники. Шизоголики, — вынесла я суровый вердикт. У меня уже все ноги затекли сидеть здесь. Я теперь домой хочу, к маме, к ужину и к котэ. Даже комната Федьки, похожая на берлогу слонопотама, мне нравилась больше, чем аудитория "БХА".

— Are they fucking kidding me? Are they retards? — Он потер лоб, словно говоря это сам себе.

— Что? — не поняла я.

— Да так… В семье не без урода. Уродов, — коротко пояснил парень. — Маш, дай-ка телефон, попробую позвонить парням, узнаю кое-что.

— Ага, — мой взгляд наткнулся на подарочек, врученный Дэну заботливыми Шляпниками. — А что там внутри?

— Не знаю, — пожал плечами Дэйл, наморщив лоб и решая, кому позвонить.

— А я потеряла букет, — пожаловалась я со вздохом величайшего сожаления. — Естественно, из-за тебя. Вот что значит невезенье. Слышишь, Смерчинский, и ты продолжишь утверждать, что ты удачливый парень? Ты? Тому, кто прозвал тебя Лаки Боем — плюнь ему в глаз.

— Пожалуй, я без таких радикальных мер обойдусь, — не захотел слушаться меня он.

— Жаль, жаль. О! Ого! — Принюхалась я, излишне громко втягивая носом воздух. — О!

Дэн с некоторым недоумением поглядел на меня и тоже пару раз втянул носом воздух.

— Ты что? — удивился он.

— Я чувствую… — Громким трагичным полушепотом произнесла я. — Чувствую?

— Что?

— Его!

— Кого? — Поднял левую бровь мой собеседник и друг по несчастьям.

Я смерила его притворно-жалостливым взглядом и произнесла назидательно:

— Великий дух неудачи! Он витает над тобой. Да! Да! Я вижу над тобой.

— Серьезно, сколько тебе лет, Чип? — С излишней заботой спросил партнер. — Вроде бы не десять…

— Двадцать. — Гордо поведала я. — Двадцать один стукнет в начале декабря.

— Друг мой, ты на столько не смотришься. — Покровительственно отозвался парень, явно намекая на мою не слишком взрослую внешность. — А в душе тебе все-таки десять. Хорошо-хорошо! Двенадцать. Тринадцать! — Повысил он мой возраст, глядя на то, как я сжимаю губы.