Книга Навсегда осталась твоей, страница 17 – Джеки Эшенден

Как только вертолет приземлился, их встретил персонал. Отдав приказы, принц отправил сотрудников заниматься своими делами.

– Пойдем, – сказал Ксеркс, не пытаясь прикоснуться к ней. – Ты хочешь сначала поесть? Или ты предпочитаешь, чтобы я показал тебе все вокруг?

Калиста, стоя по стойке смирно, расправила плечи:

– Ни то ни другое, ваше высочество. Я бы предпочла вернуться домой.

Он бросил на нее оценивающий взгляд:

– Я предлагаю поесть. Поговорим за завтраком.

Калиста открыла рот, чтобы возразить, но принц уже шел к лестнице, ведущей к остальной части дома. У нее осталось два выбора: либо стоять и упорно ждать, пока он не образумится, либо идти за ним следом.

Стараясь не хмуриться, она пошла за Ксерксом.

Вилла оказалась восхитительной. Построенная из белого камня в нескольких уровнях, она имела множество террас и огромные окна, из которых открывались потрясающие виды на море.

На одной из террас был длинный темно‑синий бассейн, а на другой – сад с деревьями в горшках, кустами и цветами.

Длинный массивный деревянный стол в деревенском стиле, затененный виноградными лозами, растущими над деревянным каркасом, стоял на еще одной террасе. На столе, накрытом белой скатертью, были свежий хрустящий хлеб, сливочное масло, всевозможное варенье, кофейник и стаканы с апельсиновым соком. Рядом с кофе стояла корзинка с выпечкой. При виде бекона у Калисты заурчало в животе.

Ксеркс плюхнулся на массивный деревянный стул, сиденье которого было закрыто яркой подушкой, и взмахом руки пригласил Калисту сделать то же самое.

Она испытала непреодолимое желание стоять на месте, чтобы досадить ему, но потом все‑таки села и обрадовалась тому, насколько удобное сиденье.

Принц протянул ей кофе, бекон, свежий хлеб и пирожные.

– Поешь, а потом поговорим, – приказал он. – У тебя такой вид, будто ты вот‑вот упадешь в обморок.

Еда была такой ароматной, что у Калисты закружилась голова. Злясь на себя и на Ксеркса, она приступила к еде, стараясь не обращать на него внимания, когда он стал ломать хлеб длинными ловкими пальцами и намазывать его маслом и медом.

– Итак, – наконец произнес он после того, как она съела как минимум два кусочка хлеба, несколько ломтиков бекона и три пирожных. – Я готов выслушать твои возражения против брака.

Калиста отпила апельсинового сока, удивившись, что Ксеркс дал ей право голоса.

– Я думала, мои возражения не имеют значения.

– Не имеют. Но я все равно хочу их услышать.

Она откинулась на спинку стула и пристально посмотрела на него:

– По‑моему, мои возражения очевидны.

– Мне это не очевидно, поэтому я и попросил тебя рассказать мне.

Она подняла руку и стала загибать пальцы:

– Во‑первых, вы – принц, а я – дворцовый охранник. Во‑вторых, я посвятила себя служению своей стране, и в моей жизни нет места ни для чего другого, не говоря уже о муже. В‑третьих, мы не знаем друг друга, не говоря уже о любви. И в‑четвертых, вы даже не спросили меня, что я хочу делать.

Взгляд Ксеркса был нечитаемым.

– А что бы ты хотела сделать?

Вот в этом и проблема. Она не знала, что ей придется делать с будущим ребенком. Дети никогда не входили в ее планы. И муж тоже. Она хотела служить своей стране, как ее отец.

– Я хочу служить Аксиосу, – сказала она. – Это моя цель. Я ждала повышения в королевской гвардии. Я не думала о детях.

Ксеркс не сдвинулся с места, но внезапно он стал казаться ей угрожающим.

– Ты не сделаешь аборт.

Конечно, она оставит этого ребенка. Но готова ли она отдать его на воспитание другим людям в угоду собственным целям?

«Однажды ты поставила свои желания на первое место. И чем это закончилось?»

В тот день после школы она последовала за своей матерью из‑за подозрений. Это не было связано с обидой на то, что Нерида отменила их долгожданную поездку по магазинам.

И Калиста оказалась права, заподозрив неладное, как выяснилось. Она увидела, как Нерида целуется с другим мужчиной. Калиста сразу же вернулась домой и обо всем рассказала отцу.

И он тогда назвал ее примерным и верным воином.

Калиста отмахнулась от этой мысли, глядя на свой все еще плоский живот. Внутри ее росла жизнь – сын или дочь, которых нужно защищать.

Она не бросит своего ребенка, как ее бросила мать.

Калиста прижала руку к животу и решительно произнесла:

– Я рожу его. Это мой ребенок.

– И мой, – предупреждающе сказал он. – Не забывай об этом.

– Я вряд ли об этом забуду, – огрызнулась она.

– Постарайся не забыть. – Он откинулся на спинку стула, оставаясь напряженным. – Итак, что мы имеем? Ах да, твои возражения. Позволь мне ответить на них. Во‑первых, – он поднял руку и стал загибать длинные пальцы, – да, я принц, а ты – телохранительница, но я считаю, что это не имеет значения. Во‑вторых, королева Аксиоса должна посвятить свою жизнь своей стране. В‑третьих, королевские браки не всегда заключаются по любви. В‑четвертых, я готов спросить тебя, что бы ты хотела сделать. – Он одарил ее очаровательной улыбкой. – Но только если ты согласишься стать моей женой.

* * *

Калиста сидела с прямой спиной на краю деревянного стула, одной рукой держась за подлокотник стула, а другой прикрывая живот. Она была по‑прежнему бледной и не могла спать спокойно, потому что темные круги под ее глазами были такими же темными, как и накануне. Ей нужны отдых и хорошая еда и развлечения.

Ксеркс был не против ее побаловать. Особенно если это связано с сексуальными играми. Однако пока Калиста не готова к ним, а это означает, что ему придется действовать медленно.

Она должна смириться с его решением. Никакой другой выбор недопустим, особенно сейчас. Вчера вечером Ксеркс виделся с Элени и сообщил ей новость. Элени обрадовалась и была более чем счастлива, что его предложение военной поддержки ее страны остается в силе. Она также согласилась оказывать Аксиосу политическую поддержку до тех пор, пока считается, что именно она отменила помолвку.

Однако разговор с братом был не таким радостным.

Адонис пришел в ярость, узнав о беременности Калисты, и грубо выругался, говоря о репутации Ксеркса, его положении и о том, как он обещал уважать аксиосские традиции и так далее. Ксеркс слышал все это ранее, поэтому выслушал брата и заявил, что женится на Калисте.

Адонис не был в восторге, но у него не было выбора, кроме как одобрить этот брак.

А потом Ксеркс решил, что ему и Калисте лучше на время уехать из столицы, чтобы скандал утих. Он недвусмысленно сказал Адонису, что беременность Калисты должна держаться в секрете до тех пор, пока они не поженятся. Он не хотел, чтобы скандал каким‑то образом повлиял на Калисту. Его брат что‑то язвительно пробормотал в ответ, но Ксеркс был непреклонен.