Онлайн книга «Последние узы смерти»
Адер хотела возразить, но осеклась. Они вышли на балкон обдумать штурм башни или хотя бы способ в нее просочиться, а не для споров о древней истории. Бросив еще один взгляд на Копье, она перевела глаза на то, что было ближе, меньше и доступнее: на лаковую шкатулку, которую Нира поставила на стол. – Так это он? Нира обожгла ее взглядом: – Ясно, он. Думаешь, я таскаю в кшештримских сундуках свои грязные подштанники? Шкатулка была невелика. Адер могла бы накрыть ее двумя ладонями, а по глубине в нее едва легла бы пара винных бутылок. Ящичек выглядел непритязательно: ни золота, ни серебра, ни причудливых витых ручек, ничего яркого и блестящего, привлекающего взор. Но, подвинув его к свету, Адер увидела, что Нира права. Поверхность, показавшаяся сперва просто черной, состояла из множества слоев и тонов, то чернильно-прозрачных, то дымчатых, то скользких, как грудной плавник щуки, то поблескивающих черненым серебром. Издалека все это сливалось в сплошную темноту, а поверти шкатулку в луче, и в крышке всплывали прекрасные и сложные тени. Адер чудилось, что она различает раскрытую ладонь, солнце в почти полном затмении, обнявшуюся в танце пару, но при попытке всмотреться очертания менялись, как струи быстрой реки, и пропадали. – Неприметной ее не назовешь, – заметила Адер. Нира пожала плечами: – Ил Торнья хотел уберечь содержимое, а я не собиралась всю дорогу от Эргада тащить на себе железный сундук. Адер взвесила шкатулку на руке и поставила обратно на стол. – Как она открывается? Старуха коснулась крышки кончиком пальца, сосредоточенно свела брови и проделала ряд быстрых четких движений. Крышка щелкнула и отскочила. – Кеннинг? – спросила Адер, невольно попятившись. Нира подмигнула ей: – Кшештрим, хоть и злобные ублюдки, не брезговали дарами личей, не в пример нам. Адер задумчиво кивнула. Об этом она читала. После войны, когда люди ровняли с землей города кшештрим, им попадались тысячи изделий: клинков и шкатулок, статуй и обелисков не вполне… естественного происхождения. Они уничтожали эти находки – те, которые удавалось уничтожить. Немногочисленные историки, осмелившиеся затрагивать эту тему, прослеживали человеческую ненависть к личам от тех первых очищений. Она отбросила эту мысль. Ее интересовало не происхождение шкатулки, а ее содержимое. Адер одним пальцем подцепила крышку, приподняла и обомлела. В черном бархате в крошечных гнездах лежали полтора или два десятка флаконов с вырезанными на стекле названиями. Она узнавала не более половины: сладкорог, сумрак, итириол… Но и этого хватило, чтобы угадать содержимое остальных. Яда, присланного ил Торньей, хватило бы отравить весь совет, убить всех обитателей Рассветного дворца. – И это… это у него так и лежало? – спросила Адер. – Я больше тысячи лет прожила, – ответила Нира, – а рядом с этим ублюдком, считай, дитя. У него, может статься, горы такого дерьма по всему свету, тайные клады под Ромсдальскими горами или потаенки на неведомом острове в Разбитой бухте. И снова безнадежность противостояния захлестнула Адер, поволокла ее, как волна зимнего моря. Только подумать, что когда-то она замышляла идти на него войной… Он на годы вперед предугадал все ее планы, смешные и глупые. Мыслимо ли вырвать Аннур из рук, державших его веками? – Посмотреть на тебя, ты подумываешь, не хлебнуть ли самой из этих склянок, – разорвал ее размышления суровый голос Ниры. Подняв голову, Адер встретила ее взгляд и увидела в морщинистом лице опасения или заботу. – До сих пор он опережал нас на каждом шагу. – Но пока что не победил, – сказала Нира. – Ты уверена? Мы не знаем, чего он добивается на самом деле. – Если послушать твоего брата – смерти Мешкента. – Я не верю Кадену, – скривилась Адер. – И уж точно не верю кшештрим, которого он держит при себе. – Чего бы ил Торнья ни добивался, ясно, что пока не добился, – отрезала Нира. – Ясно? – подняла бровь Адер. – Бык, получив свое от коровы, обычно больше не дергается. Опустошив мошну, уходит пастись или спит. – Ил Торнья – не бык. – Мужчины… – передернула плечами старуха. – Быки… Кшештрим… Главное, если бы ил Торнья победил, он кончил бы войну. Адер обратила взгляд на север, к Эргаду, туда, где ил Торнья сдерживал напор ургулов. Плохо дело, если надежду ищешь в продолжении войны. То, что ил Торнья еще чего-то хочет, – сомнительное утешение, но другого у нее не было. Она повернулась к шкатулке. – Это что? – спросила она, указывая на полдюжины металлических трубочек, уложенных в бархат напротив флаконов. – Бомбы, – ответила Нира. Адер отдернула руку: – Бомбы? – Изделие кеттрал. «Звездочки», «кроты», «фитили». По два в каждом. – И что, о, Интарра, мне делать с кеттральскими бомбами? – выдохнула Адер, не отрывая глаз от взрывчатки. – Я бы сказала, что-нибудь взрывать, но на меня не ссылайся. Пророчица у нас ты. – Они безопасны? – спросила Адер, разглядывая тонкие трубочки. – Я их сюда довезла и жива осталась. – Старуха ткнула пальцем себе в грудь. – Две руки. Две сиськи, обвислые, но еще держатся. Две ноги. Нира снова пожала плечами. – Начинаю понимать, почему он не хотел, чтобы кто-то сюда заглядывал, – тихо присвистнула Адер. Нира покивала: – Вопрос в том, как нам это применить, – она ткнула пальцем сначала в шкатулку, затем в Копье, – к той сучке, что сидит там. – Да, – неуверенно согласилась Адер, – тут поломаешь голову. Она теперь разглядывала башню, дивясь дерзкому замыслу ил Торньи. – Такого, знаешь ли, еще не бывало. Никто не проникал во дворцовые темницы. – Давай не будем называть это темницей, – поморщилась старуха. – Темница, она под землей. – А эта нет, – задумчиво покачала головой Адер. – Туда и раньше пытались пробраться, иногда с боем от самого основания башни. Тощий Том достиг тридцатого этажа, а там его порубила охрана. Выше его не поднялся никто. – Ну, мы будем малость покруче Тощего Тома, кто бы этот хрен ни был. – Мятежник, – рассеянно пояснила Адер. – Он жил двести лет назад. Крестьянин. – Потому и тощий. Но ты-то принцесса, пророчица. Спорим, тебе попроще какого-то крестьянина пробиться в охраняемую башню. – Дело не в башне. – Адер прищурилась. Стекло стен обычно отражало солнце, небо, медные и черепичные крыши Аннура. Но если они сверкали не слишком ярко и если взглянуть под нужным углом, иногда удавалось рассмотреть кое-что внутри. С балкона Журавля Адер с трудом, но различала перелом в том месте, где человеческие постройки уступали место огромному столбу пустоты. |