Книга Дамский террор, страница 48 – Татьяна Чистова

«Отлично», — Рите стало смешно. Она из последних сил сдерживала улыбку, подошла к Аньке. Та вытирала слезы и сопли, то и дело хваталась за молчавший телефон и пялилась в экран. — Анечка, — Рита постучала по ее столу, — Анюта. А у тебя что, зайка моя? Темно, пыльно, страшно? Денег не хватает? Так их не будет, поверь мне. Нет работы — нет денег — нет йогуртов и апельсинов…

— Бананов, — проскулила Анька, — и отдельная комната каждому разнополому ребенку.

— Тоже не будет, — улыбнулась ей Рита, — ничего у тебя не будет, если не прекратишь дурью маяться. Всех касается.

Она повернулась к остальным. Юльку аж перекосило от злости, Ирка выпрямилась и положила руки на стол.

— Ты подвергаешь нашу жизнь опасности, ты не имеешь права! — выдала она, при этом орала так, точно хотела, чтобы ее слышали и в коридоре. Рита села на пустой стол, посмотрела на свою взбунтовавшуюся троицу.

— Хорошо, раз вы настаиваете. Пишите служебки на мое имя, я передам их в кадры, в АХО и безопасникам. Они все проверят, устранят, а если устранять нечего, вы окажетесь в этом списке, — Рита показала на холодильник. Листок так и лежал там, точно прокаженный, отдельно от всех, его боялись не то что трогать — даже смотреть в ту сторону лишний раз.

— Ага, безопасники проверят, — прошипела Ирка и отвернулась, Юлька шепотом послала Риту на три буквы и включила компьютер.

— Вот так бы сразу, — Рита еще раз прошлась по кабинету. — Хотите премию — делайте отчет, его надо отправить сегодня. Хоть ночуйте здесь.

Ночевать тут никто, конечно, не стал, отчет был у Риты в восьмом часу вечера. Она сразу отправила его Милютину, даже проверять не стала, голова была занята другим. Сдали и сдали, неважно, что там с цифрами. Накосячили — плевать, все косячат, да и не до того сейчас. Ей позвонили шесть человек, никого из них она не знала, но у всех был ее номер. И всем позарез надо было поговорить, побеседовать, перетереть кое-что и пообщаться без посторонних. Кое-как удалось уговорить их на завтра, Рита сначала растерялась, потом позвонила Глебу.

— Работаем, — сказала она, — как обычно. Готовься, предупреди всех, чтоб к семи были.

— Рита, — Глеб ушам своим не верил, — Рита, ты в своем уме? Вчера двоих убили…

— Тебе деньги нужны? — перебила его Рита. — Если нет, то проваливай, без тебя обойдусь.

И поняла, что точно обойдется: для уборки можно и нанять кого-нибудь, и стрелять больше не будут, ведь снаряд дважды в одну воронку не попадает. И работать-то осталось всего ничего, недели две, потом она будет свободна.

Глеб буркнул «ты спятила» и отбился. Рита еще раз просмотрела все вызовы за сегодня — номера незнакомые, все «кривые», ни о чем ей не говорят. От Черникова ни одного звонка, в мессенджер он заходил только утром, сообщений тоже не было. Рита оделась, опечатала кабинет и пошла сдавать ключ. Было уже темно, половина светильников не работала, Рита уронила ключ, он улетел по скользким ступенькам в темноту.

— Зараза! — Она пошла вниз и чуть ли не нос к носу столкнулась с охранником. Он бесшумно появился из темноты и остановился поодаль. Рита сразу узнала его — это был тот бородатый парень, что Черников привел в салон, когда выкидывали залетных. Его называли Морок, кажется, или что-то в этом духе. Охранник протянул ей ключ, Рита взяла его, положила на стойку, снова зажала в кулак. Охранник терпеливо ждал, торопиться ему было некуда, вся ночь дежурства впереди. «Морок, точно», — вспомнила Рита, расписалась в журнале и отдала-таки ключ охраннику. Тот повесил его в шкафчик на специальный крючок в одном ряду с другими. Рита положила ручку, взяла, снова отложила, охранник молча смотрел на нее.

— После двадцати одного часа в помещении банка могут оставаться сотрудники, чьи фамилии есть в списке допущенных, — сказал охранник.

Рита точно знала, что ее фамилии там нет, и отлично помнила слова Глеба: «с одного удара челюсть сломал». Это просто прекрасно, это как раз то, что надо.

— Почему Морок? — Рита посмотрела на охранника. Тот улыбнулся еле заметно, но смотрел при этом точно сквозь нее, будто не видел, а говорил с тем же шкафчиком, например, или пальмой, что стояла неподалеку.

— Морок — тьма, туман, помрачение рассудка, — помедлив, сказал охранник.

— Вы не похожи на сумасшедшего, — Рита снова принялась крутить в пальцах ручку, охранник аккуратно забрал ее, положил в журнал, закрыл его.

— Мне надо двери закрыть, — он вышел из-за стойки, — уходите, пожалуйста.

Рита вытащила ручку из журнала, нашла в сумке старый чек, что валялся там не один месяц, и написала на нем свой номер телефона.

— У меня есть для вас работа, Морок, — сказала она, — вы можете хорошо заработать, очень хорошо. Так хорошо, что решите все свои проблемы, а они у вас есть, я думаю. Вы поможете мне, а я вам. Позвоните мне, — она положила листок и ручку на стойку, — а лучше приходите завтра в салон часам к восьми вечера.

И быстро ушла, не сказала больше ни слова, не оглянулась. Дома положила телефон в карман джинсов и так ходила целый вечер, пока не легла спать. Охранник не позвонил, Черников тоже. И утром не было звонков, и весь день, и вечером, когда рабочий день уже закончился. Из банка Рита сразу пошла в салон, и прежде, чем подняться по ступенькам, осмотрелась. В ярком свете фонаря не усматривалось ничего страшного, все было как всегда: бетонные ступеньки, мокрый асфальт в небольших выбоинах и новая дверь. Глеб открыл на стук и мрачно посмотрел на Риту, когда она вошла. Баннер с красоткой висел на месте, дырка в стене замазана белой краской и почти незаметна под ней. В большом зале тоже все в порядке, и в комнатах — Рита обошла их, вернулась к Глебу. Тот кинул ей ключи, Рита поймала их на лету.

— Сегодня будет много народу.

— Да пофиг мне, — отозвался Глеб, — ты в своем уме? Хоть бы три дня подождала.

Рита подкинула ключи на ладони, поймала, подкинула еще раз.

— Хорошо, — сказала она, — давай закроемся на три дня, девять, сорок, можно сразу на год. И выкинем всех, кто договорился на сегодня, уничтожим на хрен нашу репутацию. Ты представляешь, какие это деньги? Да на сегодняшний заработок ты полгода можешь жить, ни в чем себе не отказывая. Ты хорошо подумал? Давай, пиши объявление, что у нас траур. Валяй.

Глеб ничего писать не стал, полез под стойку, там зазвенела посуда и бутылки. Рита пошла в кладовку и достала с верхней полки портфель. Деньги были на месте, Рита отсчитала половину и переложила в пакет. Тот оказался довольно тяжелым и не помещался в сумку, Рита так и держала его в руке, смотрела на черный пластик. Хочется верить, что сегодня хозяин этих денег не объявится, как не пришел он вчера, позавчера или неделю назад. С той облавы прошло уже полно времени, а деньги все еще здесь. И она ничем не рискует — если Морок примет ее условия и выполнит заказ, то она сразу уедет, и плевать на всех — на чиновников, на ментов и бандитов. И на этот город плевать, гори он огнем, пусть утонет в крови, не жалко. А если Морок не придет, то деньги вернутся на место и будут ждать хозяина. Портфель отправился обратно, пакет Рита положила на подоконник в самой дальней от входа комнате и пошла встречать гостей. Глеб шептался с Текилой, Мелисса вся в черном смотрелась в зеркало. Недобро глянула на Риту и отвернулась.