Книга Хранительница, страница 15 – Лин Петрова

Я попросила поселить нас всех в одну комнату, чтобы не беспокоить хозяев, да и мне так спокойнее. Животные будут тоже со мной, чтоб местных не пугать. Нам выделили комнату на первом этаже. Большая кровать, вполне уместившая бы троих взрослых людей. Господи. Неужели посплю по-человечески?

— Пошли на улицу. Там поговорим.

Мы вышли на улицу. Сели на импровизированные скамейки из распиленных пополам бревен. Бревна выложены квадратом, а посередине большая площадь для костра.

— Ну, рассказывай, откуда будешь?

Я вздохнула, потерла лоб.

— Сама не верю в то, что сейчас скажу. Ехала на поезде в отпуск и не понимаю, как здесь оказалась — развела я руками.

— Откуда?

— Так Россия, город Неверск! — с осторожностью ответила я. Конечно, с осторожностью, а то примут за умалишенную.

Он подался вперед, рассматривая моё лицо.

— Вон как, землячка значит.

Я замолчала, переваривая информацию.

— Землячка — это с планеты земля или…

Он кивнул головой:

— Я тоже оттуда.

Я смотрела на него, широко открыв глаза, в голове проносилось куча вопросов.

— Я из Забеловска.

У меня открылся рот от удивления. Это же 300 км от моего города. Я судорожно сглотнула:

— Но как такое возможно?

Он пожал плечами

— Для начала давай познакомимся, землячка — и хлопнул меня по плечу.

— Я, значит, Игнат Петрович Залесский. Здесь зовут Гринат. Жена моя Люсетта — и шепотом — Люська, значит, по-нашему— широко улыбнулся он — Ругалась сначала, когда я её так называю, а потом привыкла»

— А я Маргарита Ивановна Майская.

— Годков тебе сколько?

— Тридцать четыре мне, Игнат Петрович.

На улице окончательно стемнело. К нам начали подтягиваться люди, занялись разведением костра.

— Игнат Петрович, можно нам с детьми одежду организовать?

Он кивнул головой:

— Сделаем сейчас — он потрогал ткань моего костюма. — Люська — крикнул он — Найди чего одеть девке. Землячка это моя, не обижать.

— Сам ты, Люська! — Люсетта вышла из дома, вытирая руки о передник — Её обидишь, пожалуй. С такой охраной пришла — с теплотой в голосе сказала она — Пойдем, милая, подберём что-нибудь.

— Где дети?

— Так спят уже, помылись, наелись и уснули, обнявшись — Бедные детки, вот уже горе — говорила она, копаясь в шкафу — Ну ничего, отряд столичный вызван. Разберутся, поди с Дикими.

Вытащив длинное платье и тонкую сорочку, протянула мне:

— От дочки осталось, должно подойти. Иди, сполоснись, переоденься и выходи. Гринат мой без разговоров тебя не отпустит.

В небольшой комнате стояла деревянная лохань, наполненная водой, от которой шёл пар. С наслаждением окунувшись в воду, откинула голову на край лохани и закрыла глаза. Как мало, оказывается, человеку нужно для счастья.

Игнат Петрович Залесский. Где я слышала эту фамилию? Наверно у кого — то из знакомых такая. Чего удивляться? В России целые города однофамильцев. И взялась мыться.

Вместо мочалки пучок высушенной травы с широкими листьями. Ух ты, шкуру так дерёт, что и мочалки не нужно. Быстро помылась, надела платье. Это я так похудела? Ну да, на подножном корме хочешь- не хочешь, осунешься. Слегка обсушила волосы тканью, оставив их досыхать на свежем воздухе, и вышла на улицу.

Там, на костре уже готовили еду, крупные куски мяса были насажены на вертела. Я сглотнула. Одуряющий запах готовящегося мяса с травами, разбудил желудок, он ответил голодным урчанием. Мои животные сидели неподалёку от костра и неотрывным взглядом смотрели на готовящееся мясо. Я подошла к ним и потрепала по голове.

— Игнат Петрович, мне сказали, что это левир. Верно?

Он мотнул головой.

— А это тогда кто? — указав на Хилого.

— Кабар. Тоже опасное животное, хочу тебе сказать. Где взяла?

— Это длинная история. Давай по порядку. Очнулась, значит, на поляне. Ничего понять не могу. Я же думала я дома. Жук поклонился, значит, ну думаю совсем крыша поехала.

Игнат смеялся, кивая головой:

— Это харид. Я тоже вначале так подумал. Всё, думаю, допился.

— Ага. Потом значит, лес странный. Деревья гладкие, но, когда он птичку схомячил, у меня волосы дыбом встали.

— Это лес последнего пути.

Я приподняла брови.

— Здесь же не так, как у нас дома. Мы, люди, считаем себя хозяевами земли. Нещадно вырубали леса и убивали ради забавы животных. Сколько живности извели, а? Целые виды уничтожили, так?

Я кивнула головой.

— А как спохватились, было уже поздно. Книгу Красную придумали, стали восстанавливать. Только некоторых и не восстановишь уже. Дети только на картинках и видали. А как восстанавливать-то? Леса вон веками стоят. Сажают и рубят, сажают и рубят — он сгоряча махнул рукой — Здесь в Ваарии, мы гости. Если живность охотишь, то только на еду. Раз возьмёшь больше, другой — накажут, ни одно животное не позволят взять. С уважением нужно к природе. Она появилась раньше нас.

— Кто не позволит?

— Хранительница. Кто же ещё?

— А это кто?

Он махнул рукой:

— Это отдельный разговор. За один вечер не наговоримся. И места, значит, тут разные есть. Лес Последнего пути исполняет функцию утилизатора, уборщика. Падаль там если или человек в лесу погибнет. А дикие животные все знают и умирать туда уходят.

Я внимательно слушала Игната Петровича.

— Есть лес, в котором можно брать дрова, деревья на строительство, ягоду собирать. Здесь и селения построены возле таких лесов. Опять же с разрешения духов леса.

— Духов? — я хлопала глазами, не веря в сказанное.

— Ага — кивнул он головой.

— Я пока разобрался, что к чему, сам чуть умом не тронулся.

— А есть Лес Хранительницы. Ваарцы туда не ходят и для чего он, мы не знаем. Были пару смельчаков, говорят, но они не вернулись. Туда даже звери не заходят.

К костру постепенно подтянулся местный народ, рассаживались, где есть места, прислушиваясь к разговору. Люсетта села рядом с Игнатом, он приобнял её за плечо, и та примостилась у него под мышкой.

Мясо снимали с вертелов, нарезали крупными кусками, разложили в деревянные подносы. На большую лепешку клали ароматный сочный кусок дымящегося мяса и раздавали.

Я с наслаждением погрузила зубы в сочное мясо и откусила вместе с хрустящей лепешкой. Жевала, закрыв глаза. Вкуснотища.