Книга Хранительница, страница 73 – Лин Петрова

— Ну ладно, пойду я. У меня еще дел невпроворот — мужской голос стал отдаляться.

Женщина осталась на месте, наблюдая за разворачивающейся картиной. Затем чуть прищурила глаза и хмыкнула. Подняла правую руку, поигрывая пальцами, словно принимая решение, и щелкнула пальцами.

***

Вокруг все словно зашевелилось. Я сначала испугалась, но увидела взволнованного Реммира. Он подбежал ко мне и крепко обнял. Подбежал Хил, стали подходить ребята, радостно галдя и рассматривая мою добычу.

— Тащите — сказала я, высматривая детей. Их нигде не было.

Быстро пошла, ведомая Хилом. Дети спали на Мелком. Лина лежала практически на нём, обхватив двумя руками, а Марк лежал в объятиях его лап. Вот почему он меня не встречал. Охранял детей и их сон.

— Молодец — с благодарностью потрепала его по голове. Положила руку на лоб Марка, горячий еще.

Игнат и Люся спали, обнявшись, даже не пошевелившись на шум. Устали бедолаги.

Ребята начали доставать продукты их корзин, радостно вскрикивая.

— Еще кое-что. Глянь, я пока что Марка напою — достала тканный мешочек и подбросила его Реммиру.

Он развязал его и посмотрел на меня.

— Откуда, Рита?

Я просто мотнула головой в сторону леса и пожала плечами. В корзине оказался отвар какой-то коры от температуры и мазь от ран. Я напоила отваром сонного Марка. Тот даже глаз не открыл.

Подошла к ребятам:

— Давайте нормальный костер разведем, а? Дрова есть, огонь теперь добывать умеем. И погреемся заодно, до утра еще не скоро.

И вот разгорелся жаркий потрескивающий костер, на котором варилась похлебка. В воду настругали вяленого мяса и разных овощей. И такой аромат пошел, я вам скажу, что желудки уже у всех заурчали. На запах проснулись Люся с Игнатом, затем и дети. У Марка уже спала температура, были только глаза красные и слабость. Он сел, привалившись ко мне боком, и я приобняла его рукой.

Встал вопрос, а чем есть, собственно говоря? Не руками же. Когда послышался возглас Милада и он достал со дна одной из корзин деревянные ложки. Всё чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса из страны чудес.

Ели молча, раздавалось только постукивание ложек о котелок. У детей начали закрываться глаза. Я уложила их неподалеку от костра. Реммир сидел, задумчиво поглядывая на меня, прежде чем задал вопрос:

— Рита, почему пошла в лес, если я запретил и почему ты все еще живая, в конце концов?

Я взяла заживляющую мазь из корзины и подошла к Игнату, собираясь с мыслями. Села перед ним на колени, оголяя его пораненную ногу. Тот начал вяло отбиваться. Люся шикнула на него и толкнула локтём в бок.

Как он шел-то все это время? Открытая рана, с кусочками кожи по краям, все еще кровоточила.

— Прости, Реммир. Я знаю, что туда нельзя ходить. Но Марк бредил и я ничем, ничем не могла ему помочь. Понимаешь?

Между тем, зачерпнула мазь пальцами и приложила к ране.

— Это самое страшное, наверное, когда ребенок погибает, а ты беспомощна. Как представила, что могу его потерять, мне стало жутко и я заплакала.

Ребята слушали меня в тишине.

— Услышала, что вода журчит и пошла на звук. Даже страшно не было, шла себе и шла только с одной мыслью, что нужно воды для Марка набрать.

Кто-то подался вперед с интересом прислушиваясь.

Реммир пристально смотрел на меня. Его глаза были прищурены, а взгляд был задумчивым:

— Выпустили живую почему? Еще никто оттуда живым не возвращался, понимаешь?

Он наклонил голову и продолжил:

— И, если ты единственная, кто вернулся из леса Хранительницы живой, значит ты наследница.

Повисла напряженная тишина. Десятки глаз смотрели на меня. Я? С ума сошли совсем??? Я растеряно переводила взгляд от одного к другому.

Потрясла головой:

— Нет. Даже и не думайте! Какая из меня наследница? С ума сошли?

Я убрала руки от ноги Игната, вскочила и начала взволнованно ходить туда-сюда, размахивая грязными от мази руками.

— А если те, кто ходил туда, были с корыстными и грязными мыслями, а? Может, в своих целях хотели как-то свой поход в лес использовать, а?

Мой голос от волнения начал повышаться. Хил поднял голову и рыкнул. Дети спят, а я разоралась тут.

— Да я же от отчаяния, ребята — продолжила я шепотом — Я когда шла на звук, только о Марке и думала. Да меня пожалели просто! О том, что я могу быть наследницей, и думать забудьте. Ишь, деловые какие! Как удобно, правда? Я под руку подвернулась и будь так любезна, взвали-ка на себя целый мир и заботься о нем, да? Фиг вам! — я выставила грязный кукиш — Мне вон есть о ком заботиться, понятно?

Я глубоко вздохнула и выдохнула. Кто-то из ребят заулыбался

— Найдется ваша наследница, ребята. Обязательно найдется — тише добавила я — А так, ничего там страшного и не было. Зашла, ручей журчит. Напилась, умылась, села подумать в чем воду нести и почему-то задремала — на ходу переделывала историю.

О женщине ведь говорить не велено.

— Когда проснулась, все стояло на выходе. Я поблагодарила и попёрла. А больше-то и рассказывать нечего — переводя взгляд на Реммира.

— Так это ведь ты глава охраны рода Хранительницы. Наверное, для вашего отряда и передали. Если бы я одна туда пошла, может тоже не вернулась бы, кто ж его знает?

Его лицо расслабилось. Он кивнул, принимая мою версию. Вот и славненько. Я подошла к Игнату, накладывая новую порцию мази.

— Спасибо Рита. Полегчало уже. Иначе завтра пришлось бы на одной ноге прыгать. И, ты это, давай не рискуй так больше. Что-то боязно мне за тебя — протянул руку и погладил по голове.

Я прислонилась к нему, закрыв глаза. Устала. И начала погружаться в сон. Почувствовала, как сильные руки поднимают меня и несут.

Ой, несите меня хоть всю жизнь, думала я, погружаясь в крепкий сон.

***

Этот переход запомнится всем надолго. Откуда взялась эта стена? Дорогу от своего дома до столицы я знаю, как своих пять пальцев. Но, слава Хранительнице, — мы справились. И почему шавалы не смогли подойти к стене, ведь они обучены выполнять указания? Что-то происходит, понять бы еще что именно. Рита мужественно держалась, но я видел тревогу в ее глазах: за детей, за Игната с Люсей и даже за меня.

Я улыбнулся. И где-то в районе сердца появилось незнакомое мне чувство. Какой-то радости и теплоты. Захотелось прижать к себе Риту, вдохнуть ее запах и никуда не отпускать.

Посмотрел на свой браслет — он мерцал золотистым блеском, местами вспыхивая ярче и снова приобретал свой золотистый цвет. С Донарой такого не было, рисунок едва проступал и был тусклым. Значит ли это, что Рита моя половинка? Я столько лет служил Хранительнице и Силе и она, наконец, вознаградила меня? Как такое возможно, ведь она не из моего мира? Но если сейчас она здесь, значит, уже стала частью моего мира. Рита стала частью этого мира, когда детей спасла и признала их своими.