Книга Жена напрокат, страница 31 – Надежда Мельникова

— А зачем ему это?

— Может, по делу, Анька всё всегда помнит. Она же его ходячая записная книжка. Ему, конечно, тяжело работать без неё.

— А может, всё же роман? — хихикает кто-то.

— Да какой роман? Кто он? И кто она?

Гул стоит, как в семнадцатиэтажном жилом муравейнике у нас на Петропавловской.

— Уважаемые коллеги, я повторяю ещё раз! — повышает голос тритон. — Выйдите из помещения!

Народ начинает пятиться. Я опускаю голову. Испытываю облегчение.

В перевязочную заходят врач и медсестра, они заставляют меня снять майку. Я моментом покрываюсь алыми пятнами. Мало того, что тритон спалился с розами и мы чуть не поцеловались, так теперь я ещё при нём в лифчике. Но Белозерский, как истинный джентльмен, отворачивается.

Жалею, что не надела самый лучший из имеющихся у меня бюстгальтеров.

— Надо было что-то придумать, а так сразу всё понятно. Выгнали их, ничего не объяснив, — переживаю, затем медсестра срывает пластырь. — Ай! — вскрикиваю.

Медработники обсуждают мой шов. А я наблюдаю за тритоном.

— Настоящие мужики никогда не оправдываются, Аня. Они просто делают то, что нужно.

— Ух-х! — жмурюсь, когда начинают обрабатывать рану.

Доктор говорит о том, что мне нельзя делать, а я не воспринимаю информацию, любуясь широкой спиной босса. Он очень удачно поставил руки на пояс, и белая рубашка натянулась на лопатках.

Ну и брюки привычно облепляют пятую точку. Не мужик, а красавец. Жаль, что пакостник.

— Надеюсь, они свалят из палаты, когда всё закончится. Кто не свалит, того тут же уволю. Так и знай!

— Нельзя так делать. Это нечестно.

— Можно. Это моя компания!

— С юридической точки зрения, компания пока принадлежит вашему отцу, вы просто ею управляете.

— Аня!

— Ладно-ладно, молчу, но знаете, как это называется?

— Умение владеть ситуацией?

— Самодурство!

Он резко оборачивается. А я так же быстро поднимаю руки, прикрывая грудь.

— Эм-м, — пытается вставить слово старенький доктор, который, кажется, давно на пенсии и теперь дежурит в этой больнице за всех подряд.

Но тритон не обращает на него внимания:

— Аня, это ты скрываешь наши отношения. Мне всё равно. Я предложил объявить тебя моей невестой и не париться. Но тебе отчего-то очень важно мнение друзей, поедающих сопли.

— Товарищи, — снова влезает доктор, — можно меня послушать?

— Фёдор всё равно хороший. Он всегда обо мне заботится.

— А я, значит, плохой?

Наши взгляды встречаются, я вжимаю голову в плечи, скрещиваю руки сильнее, скрывая сисяндры.

— При чём тут ты? — Пауза. — В смысле вы, Герман Игоревич?

— Всё! — сипло вскрикивает доктор. — Любочка, скажи им, что всё хорошо! Мне эти любовнички надоели.

Схватив мою карту, уходит.

— Мы не… — спорит тритон.

— Боже упаси. Никогда и ни за что!

Сползаю с кушетки. Становлюсь ровно.

— Согласен! Лучше поцеловать холодную рыбину, чем мою незамолкающую секретаршу, — тритон приближается, говорит это мне прямо в лицо, грозно поставив руки на пояс.

Я медленно приподнимаю бровь, продолжая держать руки на груди. Медсестра лезет в металлический шкаф. Звенят бутылочки.

— Если вы о Сабине, босс, то полностью поддерживаю, потому что сравнение просто идеальное. Ай! — вскрикиваю. Активно пререкаясь со своим боссом, не замечаю, что медсестра приспустила мне штаны и со всей дури воткнула в попу укол.

— Это от боли! — скалится она.

Быстро натягиваю штаны обратно.

— Аня, я тебя попрошу перестать обсуждать эту женщину.

— Это ещё почему? Кого хочу, того и обсуждаю. Это как с вашей фирмой.

Медсестра уходя, выключает свет, а тритон суёт мне майку в руки.

Быстро натягиваю её. Мы погружаемся в темноту, а девица напоследок объявляет, что до конца посещений осталось пятнадцать минут.

— Потому что мне неинтересно наблюдать за тем, как ты ревнуешь.

— Я ревную?! — одёрнув майку, возмущаюсь и наступаю, глядя на него снизу вверх.

Пру как танк. А босс стоит. Даже не двигается. Большой, сильный, крепкий.

Никто из нас не догадался включить свет. Помещение освещает яркая луна, и я вижу только силуэт Белозерского. Ну и глаза, они у него как будто немножко горят в темноте. Недаром мы его прозвали рептилией.

— Конечно ревнуешь. Это очевидно.

Нет, вы слышали?! Я его ревную! Больше мне делать нечего. К какой-то швабре, надутой силиконом, ревновать. Было бы к кому!

— Очень надо! Вот если бы вы нашли нормальную даму, босс, тогда возможно. А так! Пфу! Да и вообще, слышали, что медсестра сказала? Конец посещениям. Спасибо, что зашли. — Протягиваю ему руку.

— Ладно. — Он жмёт её. — Тогда я пошёл!

— Идите, босс, идите! Пригласите на ужин Сабину и её мужа. Хоть посмотрите на неё издалека, повздыхаете.

Он усмехается. Трясу его ладонь. Она такая большая и тёплая.

Укол вроде бы подействовал. Стало хорошо. Нигде не болит. И от этого радостно. И если уж совсем честно, то я не хочу, чтобы он уходил. Мы могли бы ещё немного поругаться.

И снова наши взгляды скручиваются воедино. Волна жара пробегает по телу, просачивается в самое нутро.

И, несмотря на все эти очевидные вещи: то, как он меня бесит, то, как я очень сильно раздражаю его, — мне так нравится его одновременно красивое и мужественное лицо. Какой же чудесный подбородок.

Скульптурно вылепленные губы. Снова тянет к нему магнитом. И тритон почему-то молчит. Уставился на мой рот и плывёт.

Это потому, что ему нужно много женщин, просто основной инстинкт. Я-то помню. Большие аппетиты, горячий темперамент, все дела.

Время замедляется, луна очерчивает его лицо, делая ещё красивее.

— Аня, ты здесь? — заглядывает в темноту нашей перевязочной Фёдор. — Все ушли, а тебя всё нет и нет. Я волнуюсь.

На этот раз мы не дёргаемся. Так и застываем в миллиметре друг о друга. Смотрим — как будто трогаем. Никто на дверь не оборачивается. Но, конечно же, мы оба замечаем появившегося Федю, моего друга.

— Я же сказал, что уволю того, кто не послушается приказа и останется. Значит, так тому и быть.

— Нет! — огрызаюсь ему в губы. — Вы не посмеете уволить моего Федю! Он хороший парень, добросовестный работник, и выбрасывать его на улицу по вашей барской прихоти совершенно несправедливо!