Книга Драконова Академия. Книга 3, страница 28 – Марина Индиви

— Я заметила, что ты не спишь, Ленор, — произнесла она. — Твой брат отправил тебе срочное сообщение. Принять?

Макс?!

— Конечно! — я подскочила, схватила браслет.

И тут же увидела на вспыхнувшем магическом экране: «Ты даже не представляешь, что я нашел, Ленор!»

— С ума сойти, — сказала я, глядя на то, что показывал мне брат. — Патент! Мама изобрела виритт…

— Да! Представляешь?! Она придумала все. Всееее! Придумала, как это ввести в головное заклинание артефакта, не считая даже того, что она саму структуру виритт создала. Все эти контуры. Все магические расчеты. А для всех она… заговорщица.

Макс скривился, и я положила руку ему на плечо.

Мы стояли у могилы родителей Ленор, расположенной в самом дальнем углу кладбища, пусть она и была чистой, но очень-очень скромной и неприметной. Не такой, какой могла бы, не сложись все так, как сложилось. Два камня, на которых не было даже имен. Было только: «Предавший да лишится истории».

И все.

Кладбище Хэвенсграда оказалось очень, очень ухоженным и по-своему красивым. Подстриженные газоны, фигурные памятники, целые фамильные склепы на центральных аллеях. И дальние квадраты, где хоронили тех, чью память чтить не положено.

А я ведь еще не говорила брату о том, что мне рассказала Эвиль. Не говоря уже о том, что сообщила Драконова. Но если этот бред, который собирались использовать против меня в разбирательстве, можно было не сообщать, то рассказать о том, какое послание мне, то есть Ленор, оставила мама, стоило. Валентайн был прав: я больше не одергивала себя даже в мыслях, когда думала «мама», потому что иначе можно было что-нибудь сказануть. Но что самое интересное, думать «мама» было гораздо проще, чем «мама Ленор». Хотя временами я чувствовала, что предаю память своих родителей.

Потому что я — из другого мира.

И к ним с папой я уже точно никогда не приду… вот так.

Макс, словно почувствовав что-то, обнял меня, и я прижалась к нему. Будучи младше меня, брат вымахал примерно как Люциан, поэтому головой я едва доставала ему до плеча.

На камни падала тень, делая их еще более темными, чем они есть, а надпись — еще более невзрачной. Глядя на нее, я снова и снова думала о том, что только что узнала. Эвиль Ларо, оказывается, изобрела виритт и получила патент. Патент небывалой ценности, потому что вириттами очень заинтересовались все, и все начали прикреплять их к своим артефактам. Современные браслеты с вириттами, которые мы все носим, появились только благодаря моей маме. Моей… не моей.

Мотнув головой, положила цветы на камни, и Макс последовал моему примеру.

День был жаркий, но поскольку мы стояли в тени огромного раскидистого дерева, свариться нам не грозило. Закусив губу, я думала о том, что после нападения на Керуана патент был аннулирован, но так и остался лежать у Хитара в сейфе. Оказывается, после того, как опекун запретил ему со мной видеться, Макс решил, что найдет на него какой-нибудь компромат, и развил целую шпионскую деятельность. Компромата не нашел, зато узнал, что любовницы у Хитара нет, что он часто встречается с Драконовым по утрам (это неподалеку от его дома он тогда попросил водителя высадить его пораньше), а еще — что у мамы был патент. Хитар хранил его, несмотря на то, что он был аннулирован, а виритты назывались королевской разработкой (ха-ха-ха) группы ученых, имена которых не разглашались. Вот и верь после этого тому, что пишут.

Хотя… ничего нового.

— После восемнадцати зим пойду работать и стану жить отдельно. Зато с тобой сможем нормально видеться.

Голос Макса выдернул меня из мыслей, и я подняла голову:

— Как работать? А школа? А подготовительные курсы?

— Ничего. Справлюсь. Там две недели до конца школы останется, потом экзамены. Потом еще одни экзамены. А летом так вообще много времени на учебу не потребуется.

— Подожди хотя бы до того, как закончишь, — попыталась уговорить я. — Две недели погоды не сделают. А лучше вообще уже после того, как поступишь…

— Сделают, — мрачно сообщил брат. — Не хочу больше ни минуты находиться в этом доме. Хитар… тварь. Да, нас лишили истории, но он мог бы нам рассказать. Хотя бы чуть-чуть поддержать, показать этот патент. Если бы я его не нашел, мы бы с тобой так и не узнали ничего.

Я вздохнула.

— Макс… это же Хитар.

— Вот я и говорю: пошел он.

Мой брат взрослел просто на глазах, я видела это. И продолжать убеждать его в том, что он должен отказаться от своей идеи и еще немного потерпеть, сейчас было бы лишним. Он не откажется, я поняла это по выражению его лица. А еще поняла, что не хочу, чтобы он отказывался. И что безумно, очень сильно им горжусь.

— Я горжусь тобой, — сказала тихо, и увидела, как Макс изменился в лице. Посмотрел недоверчиво и изумленно. — И хочу тебе кое-что рассказать. Надеюсь, ты меня выслушаешь и злиться не станешь.

— Круче того, что ты мне уже рассказала?

— Не знаю, будет ли оно для тебя круче. Вот уже несколько месяцев я расследую то, что произошло во время нападения на Керуана. Правда, пока существенно не продвинулась.

Взгляд Макса из изумленного стал яростным. А это я ему еще про Эвиль и послание мамы не сказала…

Он перехватил меня за плечи и толкнул к дорожке с криком:

— Ленор, беги! — раньше, чем я успела понять, что происходит.

Даже толком не успела напугаться, когда развернулась в ту же сторону, что и закрывший меня собой брат. Прямо на нас, радостно разинув пасть с лезвиями зубов, несся основательно вымахавший Дракуленок.

Я уже вижу, что мой брат собирается драться и даже, кажется, складывает какое-то заклинание, потому что чувствую колебание магического фона.

— Макс, нет! — это все, что я успеваю сказать, потому что вылетаю вперед, заслоняя брата от Дракуленка, а Дракуленка от брата.

Не знаю, на что я рассчитывала, потому что многокилограммовая туша, размером с лошадь, на полном ходу врезается в меня. Мне повезло, что она только наполовину материализована, поэтому и удар получается слабее. Но все-таки достаточно, чтобы мы с Максом опрокинулись на землю в формате бутерброда, а сверху колбаской пристроился Дракуленок, лизнувший меня в лицо.

Так и лежим, втроем. Перед глазами летают звездочки, снизу — земля и надгробные камни. Сверху — потусторонее создание, которое меня оглушило, в ушах звенит. Я прихожу в себя от того, что из-под меня доносится болезненное кряхтение, упираюсь в Дракуленка ладонями и сталкиваю с себя. Сама сползаю с брата, с тревогой вглядываясь в его лицо:

— Макс, ты как?

— Нормаально, — брат морщится, потирая затылок. — Повезло. Я в цветы упал.

Он действительно упал в цветы, напоминающие наши страстоцветы. Здесь они растут рядом с местами погребения или в местах скопления темной магии (привет, Мертвые земли) и считаются цветами-проводниками в загробный мир. С ними даже какие-то зелья можно делать, Валентайн как-то пару раз обмолвился. Но сейчас мне не до Валентайна, я протягиваю брату руку, чтобы помочь подняться.