Онлайн книга «След крови»
|
Я замолчал. Крошка уставился на меня, затем на Усладу: – Но ты же говорила, что Калап… – Я солгала, – ответила Услада, скрестив на груди руки. Похоже, она оказалась не столь глупа, как я сперва предполагал. – Значит, ты уже не… – Нет. – И ты… – Да. – Тот голос… – Да. – И ты ему скажешь… – Если вы позволите мне жить своей жизнью? Ничего не скажу. – Но… Глаза Услады вспыхнули, и она шагнула к брату: – Однако в противном случае я расскажу все! Правду! Из семян ненависти вырастет могучее древо смерти! Твоей смерти, Крошка! И твоей, Мошка! И твоей, Блоха! Крошка попятился. И Мошка попятился. И Блоха тоже. – Всем понятно? – спросила Услада. Все трое молча кивнули. Развернувшись кругом, она бросила на меня взгляд, полный вечной благодарности или вечного презрения. Я не мог понять, чего именно, – да, собственно, какая разница? Заметил ли я удивленную улыбку Пурси Лоскуток? Точно не знаю, она быстро отвернулась. Когда мы двинулись дальше, Апто пробормотал себе под нос: – Первый удар пришелся в цель. Отлично. Просто отлично. «Первый, – подумал я. – Но только первый». Послышавшийся позади голос заставил нас всех обернуться. – Смотрите все! Я принесла голову Красавчика! Порой отчаяние способствует мастерству, но поскольку сам я никогда не испытывал отчаяния, то мне об этом ничего не известно. В столь же вопиющем невежестве я пребываю и по поводу жестокой стены, которая, подобно проклятию, встает между творцом и вдохновением, или относительно пытки внезапным сомнением, после которой свитки порой отправляются в огонь. Стрела моих намерений четко нацелена и безошибочно летит в цель, даже если цель эта лежит далеко за грудастой линией горизонта. Не верите? Жаль. Полагаю, подобные изъяны моей личности в чем-то необычны, может даже достаточно редки, чтобы вызвать определенные размышления, но, если честно, меня это мало волнует, а если мне и приходится проталкиваться сквозь толпу недоверчивых скептиков, пусть поберегутся моей шипастой брони, ибо путь мой всегда прям и в сторону я не сверну. Даже если он приведет меня к краю пропасти, я лишь пошлю вам на прощание последний многозначительный кивок. Ибо только так будет честно. Утверждаю ли я тем самым, что прожил жизнь без единой ошибки? Вспомните же начало этого повествования, и найдете там мой ответ. Ошибки – соль земли, а сад мой не ухожен, сыр и зарос сорняками, подстерегающими на каждом шагу. Но при всем этом моя непоколебимость безупречна, а тщеславие столь велико, что каждый невольно замечает в клубах пыли за моей спиной искры, которые высекает моя уверенная походка. И уж точно никто не назовет ее неровной. Сомневаетесь? Тогда услышьте же, если пожелаете, повергающее в страх завершение этой во всех отношениях истинной истории. – Не вижу, куда мы идем. Кто-то заставил коня идти задом наперед. Новый указ? Где жрецы? Ах эти красногубые извращенцы, шарящие под своими мантиями… Будь я проклят! Теперь-то я знаю, что они замышляли! Мы снова шагали по Дороге Треснутого Горшка, и где-то вдали нас ждал Великий спуск к реке и паромной пристани – мы должны были добраться туда к заходу солнца, как заявлял наш все более взволнованный проводник. Конец всем кошмарам – в глазах Борза Нервена светилась лихорадочная надежда, и даже походка Апто Канавалиана стала чуть быстрее. Все так же нещадно палило солнце. Вода у нас почти закончилась, куски Калапа Роуда побулькивали в животе, и мысли о наших низменных деяниях клыками и когтями вгрызались в душу. Не добавляло радости и поведение Пустеллы, которая горстями черпала мозг Красавчика и, смачно причмокивая, отправляла липкую массу себе в рот. Бросив взгляд назад и заметив эту тошнотворную деталь, Тульгорд Виз развернулся кругом и яростно уставился на Крошку Певуна. – Во имя Благословенных Курганов, сделай с ней что-нибудь, или это сделаю я. – Нет. Она начинает мне нравиться. Верно, Блоха? – Верно. Мошка? – Вер… – Да хватит вам! Трое братьев рассмеялись, и Услада тоже. Мне стало несколько не по себе, особенно от того, как она теперь шагала, смело и отважно, изящно покачивая бедрами и высоко подняв голову, а черные пряди ее волос развевались подобно призрачным змеям, пробующим воздух блестящими язычками. Внезапно я понял, что Услада и в самом деле считает себя беременной. Тому наличествовали все признаки. Любая мать скажет вам, что беременность и свобода принадлежат к разным мирам, ибо первая означает утрату последней, неся с собой боль и страдания. Но раз сам я матерью не являюсь, то вовсе не собирался разубеждать Усладу Певунью, сколь бы утешительными ни казались ей собственные мысли, – ну разве это не было проявлением благородства с моей стороны? – Смотрите все! Я Красавчик Гум, знаменитый поэт! – Пустелла засунула руку внутрь мертвой головы и двигала вверх-вниз челюстью, лязгая зубами. – Я творю поэзию! Без устали! У меня есть для всех вас новая поэма. Хотите послушать? Она называется «Кладка яиц»! Ха-ха! Поэма про яйца! Я знаменит и все такое, а мой мозг на вкус как сыр! – Заткнись, – угрожающе прорычал Тульгорд Виз, нашаривая рукоять меча. – Я нашел следы, – объявил ехавший впереди Стек Маринд, натягивая поводья; нагнувшись в седле, он прищурился, вглядываясь в землю. – Следы колес экипажа, и довольно глубокие. Тульгорд нагнал Стека. – Давно он тут проехал? – спросил он. – День назад, может, даже меньше. – Мы настигнем их у парома! Наконец-то! – Это ведь может оказаться какой угодно экипаж, – заметил Апто Канавалиан, заслужив в ответ злобные взгляды Тульгорда и братьев Певунов. – В смысле, – продолжал он, – это ведь могут быть вовсе не те негемоты? Еще один обоз паломников или… – Угу, – согласился Стек. – Стоит иметь это в виду. К тому же мы основательно вымотались. Можем прибавить ходу, но не особо. – Он нацелил арбалет на Сардика Фью. – Эй, ты, расскажи нам про тот паром. Как часто он ходит? И сколько времени занимает переправа? Наш проводник поскреб сморщенный подбородок: – Раз в день, обычно на закате. Тут есть приливное течение, которое паромщик использует, чтобы добраться до Фаррога. Туда он прибывает на рассвете. – На закате? – Глаза Стека сузились еще больше. – Успеем, Фью? – Если поспешим и не будем делать привал на обед… да, думаю, это вполне возможно. В воздухе ощутимо запахло грозой. Крошка, Мошка, Блоха и Тульгорд Виз зловеще оскалились. |