Книга Башня Нерона, страница 41 – Рик Риордан

Но теперь одной из «не столь уникальных» жизней была жизнь Эстель Блофис, хохотушки и будущей правительницы Корки Корок. И ее родителей, Салли и Пола… По правде сказать, я не был готов пожертвовать ни одним смертным. Никто не заслуживает того, чтобы погибнуть из-за жестокости Нерона. Это открытие ошеломило меня. Я стал скопидомом, не желающим расставаться ни с одной человеческой жизнью!

– Речь не только об обитателях Корки, – сказал Нико на удивление спокойным тоном. – Ящерицы, сцинки, лягушки, змеи… Ваша пища сгорит.

Раздалось встревоженное бормотание, но я чувствовал, что трогов он не переубедил. За рептилиями они могут сгонять и в Нью-Джерси, и на Лонг-Айленд. Некоторое время, возможно, им придется жить на хлебных палочках. И что с того? Их жизням и биржевому курсу ничто не угрожало.

– А как же шляпы? – спросил Уилл. – Сколько галантерейных магазинов сгорит, если мы не остановим Нерона? Мертвые галантерейщики не смогут снабжать трогов галантереей.

Присутствующие снова зашептались, но и этого аргумента оказалось недостаточно.

С нарастающим чувством беспомощности я понял, что мы не сможем убедить троглодитов, взывая к их меркантильности. Если их всего несколько сотен, зачем им ставить на кон свою жизнь и рыть туннель к оружию Судного дня под башней Нерона? Ни один бог, ни одна компания не взяли бы на себя такой риск.

Не успев подумать о том, что делаю, я поднялся на ноги:

– Постойте! Выслушайте меня, троглодиты!

В толпе воцарилось пугающее молчание. Сотни больших коричневых глаз уставились на меня.

Какой-то трог прошептал:

– Это кто?

Его сосед ответил:

– Не знаю, но вряд ли кто-то важный. На нем кепка «Метс».

Нико сверлил меня взглядом, говорящим «Сядь, пока тебя не убили!».

– Друзья, – сказал я, – дело не в рептилиях и шляпах.

Троги вскрикнули. Я посмел указать на то, что две их самые любимые вещи значат меньше, чем жизни обитателей Корки.

Я продолжил:

– Троги – цивилизованный народ! Но что делает народ цивилизованным?

– Шляпы! – выкрикнул один.

– Язык! – завопил другой.

– Суп? – предположил третий.

– Вы можете видеть, – сказал я. – Так вы нас поприветствовали. Вы увидели сына Аида. И я говорю не только о ваших глазах. Вы видите ценность, честь и достоинство. Видите вещи такими, какие они есть на самом деле. Разве это не так?

Троги неохотно закивали, соглашаясь, что – да, если говорить о важности, то умение видеть не уступает рептилиям и шляпам.

– Вы правы, что обитатели Корки слепы, – признал я. – Во многих отношениях так и есть. И я столетиями оставался слепым.

– Столетиями? – Клик-Урон отстранился, словно понял, что у меня давно истек срок годности. – Кто ты такой?

– Я был Аполлоном, – сказал я. – Богом солнца. Теперь я смертный по имени Лестер.

Удивления я не заметил – лишь замешательство.

Кто-то спросил шепотом:

– Что такое солнце?

Другой голос тихо поинтересовался:

– А что такое Лестер?

– Я думал, что мне известны все племена, обитающие на земле, – продолжал я, – и не верил, что троглодиты существуют, пока Нико не привел меня сюда. Теперь я вижу вашу значимость! Как и вы, я когда-то считал, что жизни обитателей Корки ничем не примечательны и не важны. Но я понял, что не прав. Мне бы хотелось сделать так, чтобы вы увидели их моими глазами. Их ценность не имеет никакого отношения к шляпам.

Иии-Блинг прищурил большие коричневые глаза:

– Не имеет никакого отношения к шляпам?

– Вы позволите? – Стараясь выглядеть как можно безобиднее, я достал укулеле.

Тревога на лице Нико сменилась отчаянием, словно я подписал нам смертный приговор. С таким же молчаливым неодобрением смотрел на меня его отец. Аид вообще не любил изящные искусства.

Я провел по струнам, сыграв аккорд до-мажор. Звук прокатился по пещере как раскат грома. Троги зажали уши. У них отвисли челюсти. В изумлении они уставились на меня, а я запел.

Как и в Лагере Юпитера, слова я выдумывал на ходу. Я пел о своих испытаниях, наших с Мэг путешествиях и обо всех героях, которые помогали нам. Я пел о жертвах и победах. Я пел о Джейсоне, нашем погибшем акционере, не покривив душой и вложив в сердце всю свою горечь, хотя, возможно, все же преувеличил количество дивных шляп, которые он носил. Я пел о проблемах, с которыми нам пришлось столкнуться сейчас: о том, что Нерон требует моей капитуляции, что он задумал предать Нью-Йорк огненной смерти, и о том, что еще большую угрозу представляет Пифон, затаившийся в пещерах Дельф в надежде сжать в своих тисках само будущее.

Все троги обратились в слух. Никто даже хлебной палочкой не хрустнул. Если кто-то из наших хозяев и заподозрил, что я позаимствовал мелодию из песни «Поцелуй в моем списке» дуэта Холл и Оутс, то не подал виду. (Что тут скажешь? В стрессовых ситуациях меня почему-то иногда тянет на песни этой группы.)

Когда отзвучал последний аккорд, никто не пошевелился.

Наконец Иии-Блинг смахнул с глаз слезы:

– Эти звуки… были самыми – ррр – ужасными, что мне доводилось слышать. А слова правдивы?

– Да. – Я решил, что, возможно, председатель правления перепутал «ужасно» и «прекрасно» – точно так же, как он перепутал «съесть» и «обезвредить». – Я знаю об этом, потому что моя подруга, присутствующая здесь Рейчел Элизабет Дэр, видит это. Она прорицательница и наделена даром ясновидения.

Рейчел помахала, выражение ее лица было сложно рассмотреть из-за тени от пробкового шлема.

– Если Нерона не остановить, – сказала она, – он не просто захватит ми… Корку Корок. В конце концов он доберется и до трогов, и до всех остальных народов, носящих шляпы. Пифон же еще хуже. Он заберет будущее у всех у нас. Ничто не случится без его позволения. Представьте, что будет, если вашей судьбой станет управлять гигантская рептилия.

После последней фразы собравшихся словно обдало волной ледяного ветра. Матери прижали к себе детишек. Детишки прижали к себе корзинки с хлебными палочками. Стопки шляп задрожали на голове каждого троглодита. Наверное, троги как поедатели рептилий отлично представляли, что может с ними сделать гигантская рептилия.

– Но вы должны помочь нам не поэтому, – добавил я. – Не потому, что это хорошо для трогов, а потому, что мы все должны помогать друг другу. Вот что значит быть цивилизованным. Мы… мы должны видеть, каков верный путь, и должны пройти по нему.

Нико закрыл глаза, словно произнося предсмертную молитву. Уилл тихо светился под абажуром. Мэг украдкой показала мне большие пальцы, но это меня не обрадовало.