Книга Сгорая дотла, страница 77 – Эмма Скотт

Мне потребовалось мгновение, чтобы овладеть собой, пытаясь не выходить из нее после первого толчка, как чересчур нетерпеливый девственник. Но она почти пленила меня, обхватив ногами мою талию и наклонив бедра, тем самым погружая меня глубже, в то время как я думал, что уже достаточно погружен.

– Жестче… – выдохнула она. – Не надо нежности. Не надо мягкости.

Я снова овладел собой, но стал двигаться совсем медленно, несмотря на мольбы, которые она шептала, несмотря на ее ногти на моей спине, ее поднимающиеся и опускающиеся бедра, которые сговорились свести меня с ума.

– Кори, пожалуйста…

– Еще не время.

Я немного обрел контроль и замедлил темп, потому что хотел насладиться этим моментом, который, скорее всего, больше не повторится. Ведь Алекс будет винить себя за произошедшее. Медленно качая бедрами, я глубоко вошел в нее. Она укусила меня за плечо, и боль только усилила невероятный экстаз, нараставший во мне.

– Жестче, – умоляла она, и у меня не было выбора, кроме как подчиниться.

Я ускорил темп, невозможно было не сделать этого сейчас. Я медленно терял контроль, мое тело делало все за меня, движимое ее словами и ее желанием. Я положил ее ногу на сгиб своего локтя и просто продолжал доставлять ей удовольствие.

– О боже, Кори.

Она вцепилась в меня, царапая ногтями, захватила мою нижнюю губу зубами… Тысяча мелких прикосновений возбуждали меня все сильнее. Шезлонг заскрипел от напряжения.

– Не останавливайся. Не останавливайся.

Даже если бы она не говорила мне этого, я не собирался останавливаться, но в тот момент, когда нарастал экстаз, который мы создали вместе, ее глаза встретились с моими, и я почувствовал, как толчок пронзил меня, пронзил мою душу. Мне вдруг захотелось все прекратить, прекратить наши похотливые движения, этот беззастенчивый секс, остановить невероятное удовольствие, которое обрушивалось на меня и проходило сквозь меня, как цунами. Мне захотелось остановиться, обнять ее и спросить, о чем она думает, что чувствует, потому что в ее глазах внезапно появилось нечто большее, чем вожделение.

Но в мгновение ока все исчезло. Она зажмурилась, когда волна удовольствия захлестнула ее, и я последовал за ней, утопая в экстазе, мои мысли тонули вместе со мной.

Я крепко обнимала Кори, наши тела превратились в сплетение мокрых, скользких частей тела, не желающих, чтобы все это заканчивалось. Я хотела остаться в этом тумане наслаждения, в той бессмертной кончине, о которой пел Хозьер, и когда туман рассеется, возвращаться в него снова и снова.

Мое тело гудело, каждый нерв давал о себе знать. Я не могла поверить, что такое возможно. Ощущения, удовольствие, чистая радость от того, что я делю свое тело с мужчиной. Давно, безумно давно я не чувствовала ничего, хоть немного похожего на то, что происходило между мной и Кори. Было неправильно предавать Дрю, но то, что было у нас с ним, тоже было неправильно. Эта страсть с Кори, это вожделение, прикосновения, тепло, взаимообмен… это не должно быть новшеством или какой-то особой праздничной феерией: фейерверк только четвертого июля ^[20] и никогда больше в течение остальных трехсот шестидесяти четырех дней.

Несмотря на мои рассуждения, я ожидала, что мною овладеет чувство вины, и предполагала, что Кори тоже. Он поднял голову, выражение его лица было встревоженным. Я отрицательно покачала головой.

«Ночью будет пожар».

Я поцеловала его. Поцелуй был долгим и крепким, обещающим нечто большее, а затем, оттолкнув его, я встала с шезлонга.

– Я в душ, – я обернула полотенце вокруг талии и оглянулась через плечо. – Ты идешь?

В душе горячая вода лилась на нас дождем, но задача смыть с кожи хлорную воду выполнялась медленно из-за глубоких, интенсивных поцелуев, которыми Кори, казалось, не мог насытиться. Он не прикасался к моему обнаженному телу, когда целовал меня, но держал мое лицо в своих руках, так, словно я была чем-то, что нужно беречь, в то время как его рот двигался вместе с моим, касаясь, пробуя и исследуя…

Было опасно целовать его вот так. Я обнажалась перед ним даже больше, чем просто стоя с ним в душе или лежа на шезлонге и подчиняясь его похотливым приказам.

Там, на шезлонге, когда мы вместе раскачивались, я почувствовала, как что-то во мне – что-то, что я бережно хранила, – вырвалось на свободу и исчезло. Но удовольствие взяло верх, и это мгновение прошло, чувства вернулись. Они не пугали меня своей интенсивностью, я не могла рассмотреть, назвать, распознать их.

– Алекс?.. – произнес Кори после поцелуя, от которого у меня перехватило дыхание.

– Ничего не говори, – попросила я. – Разговоры заставляют меня думать, а я не хочу думать. Не сегодня. Хорошо?

Все должно было произойти сегодня ночью. Одна ночь, чтобы удовлетворить мою зависимость от него. Раз и навсегда покончить с тем, что началось между нами в банке. У меня была глупая надежда, что если у нас будет одна ночь необузданной страсти, я выброшу Кори из головы и смогу жить дальше.

Мои слова отразились на лице Кори болезненным выражением, но он медленно кивнул. Я сцепила пальцы у него за шеей, намереваясь загладить свою вину перед ним. Всеми возможными способами.

– Что ты сотворил со мной на шезлонге? Когда касался меня своим ртом, – я вздрогнула, вспомнив то наслаждение. – Со мной давно такого не было.

– Что-то невероятное, – сказал он хриплым голосом.

Он поцеловал мой подбородок, шею, изгиб ключицы. Я почувствовала его острые зубы на своей груди, но ощущение, которое пробежало по моей шее, было скорее удовольствием, нежели болью.

– Я сделаю это снова. Я сделаю для тебя все, что угодно. Или с тобой.

Господи, я ослабла от одного только его голоса.

– Да, – выдохнула я. – Я хочу этого.

Он начал опускаться на колени, но я взяла его за плечи, останавливая.

– Позже. У нас вся ночь впереди. Но то, что ты делал… со мной такого никогда не делали, и я тоже никогда не делала этого мужчине. Ни разу в жизни, – мое сердце бешено колотилось в груди, и я заставила себя посмотреть в глаза Кори. – Я хочу сделать это. Тебе.

И боже, это была правда. Я так сильно хотела Кори, во всех отношениях. Он это заслужил. Он был лишен всего этого так же, как и я. Он прожил годы без любви, и все это в тщетной попытке поступать правильно по отношению к матери своего ребенка. Я была полна решимости дать ему столько же, сколько он дал мне, хотя бы на одну ночь.

Его глаза слегка расширились под легким душем, когда он понял, что я сказала.

– Ты не должна.

– Я хочу. Сегодня вечером я хочу сделать все.