Книга Русалочка, страница 59 – Вероника Карпенко

С каждым визитом в больницу уверенность в том, что мама поправится, крепла. Таня знала, что это положит конец их общению с Рогозиным. Раньше она воображала, как расстанется с ним. Как однажды объявит, что это — последняя встреча. А теперь, когда заветный момент становился всё ближе, она перестала воображать. Подобные метаморфозы пугали. Таня сама не понимала, что с ней происходит! Она пыталась ответить себе на вопрос — почему?

Ведь она не любила Рогозина, и мыслями всегда была далеко от него. На свидание с ним она шла, как на казнь. Он просто имел её, как какую-то вещь! Надевал и снимал, оставляя лежать на полу. Она никогда не питала надежд относительно будущих планов. Зная заранее, что Рогозин забудет её, как только закроется дверь. Но в то же время она понимала… Понимала, что будет скучать по нему!

Таня смыла с себя его запах, почистила зубы. Одежда осталась в гостиной, и теперь ей пришлось обмотать себя полотенцем. Беглым взглядом Таня скользнула по лицу в зеркале. Смотреть на себя не хотелось! Как будто то, что случилось за дверью до сих пор отражалось в глазах. Она вышла, придерживая узелок на груди. После ванной тело быстро остыло и она начала замерзать. Обведя взглядом комнату и не обнаружив Рогозина, Таня пошла одеваться.

Ещё один фешенебельный номер не отличался каким-то особым декором. Всё те же приятные глазу оттенки, на стенах — картины природы, а на полу — ковролин. Ступая на цыпочках, Таня прокралась в гостиную. Платье в стиле Шанель лежало у ног неопознанной серой массой. Бюстгальтер валялся в другом конце комнаты, а трусиков не было видно. Она начала вспоминать, в какой последовательности он снимал с неё одежду. Трусы в любом случае были последними, а значит, они находились где-то в районе кровати. Она одела то, что сумела найти, и отправилась на поиски трусиков.

Рогозин вернулся с балкона, прихватив с собой отголоски табачного дыма.

— Как протекает лечение? — звериный акцент растворился, и теперь его голос звучал деловито.

Таня нахмурилась.

— Откуда вы знаете? — пролепетала она.

Рогозин сунул руку в карман и улыбнулся, нащупав там что-то.

— Я всё про тебя знаю, — сказал он обыденным тоном.

Она опустила глаза, чтобы он не прочёл в них испуг.

— Спасибо, мама идёт на поправку, — ответила вежливо.

Рогозин кивнул:

— Я рад!

— Когда её выпишут, мы с сестрой переедем домой, — зачем-то сказала Таня.

Он посмотрел на неё равнодушно:

— Ты можешь остаться.

Таня хмыкнула:

— В качестве шлюхи?

— В качестве любовницы, — поправил Рогозин.

— Что в принципе одно и то же, — сказала она и продолжила поиски.

— Вот это ищешь? — он вынул руку из кармана, и в воздухе, цепляясь тонкой тесёмкой за палец, повисли Танины трусики.

Она кивнула:

— Можно?

Рогозин сгрёб пальцами ткань и сжал в кулаке:

— Пожалуй, оставлю себе.

Таня машинально одёрнула юбку. В присутствии этого мужчины она всегда ощущала стеснение. Как будто это не он только что делал с ней гадкие вещи!

— Ты не волнуйся, Дениска присел, — проговорил Рогозин.

— К-куда? — она удивлённо вскинула брови. Призрак Волкова преследовал её до сих пор. Теперь Таня звонила сестре по три раза на день. И не приведи Бог, чтобы та не взяла трубку!

— В тюрьму, — Рогозин спрятал в карман её трусики.

Таня топталась на месте.

— А… за что? — наконец-то решилась она уточнить.

Он ответил пространно:

— За дело!

Таня молчала. Вопрос: «За какое?» так и не прозвучал.

Вместо этого она спросила:

— И надолго?

Рогозин пожал плечами:

— Как пойдёт.

Он был мастером лаконичных ответов, отбивая тем самым охоту продолжать разговор.

Таня уже собиралась уйти, как вдруг он спросил:

— Почему ты умолчала об изнасиловании?

Её словно током ударили! Таня застыла, боясь посмотреть на него.

— Я… я не знаю. Мне было стыдно, — сказала она, глядя в пол.

Рогозин вздохнул тяжело:

— Послушай, я понимаю, что это весьма неприятно. Но мне нужно знать, какие вопросы он тебе задавал?

— Я не помню, — Таня пожала плечами, хотя отчётливо помнила каждый вопрос.

— Хорошо, — терпеливо продолжил Рогозин, — Тогда скажи мне, это был обычный секс, или анальный?

Вздох удивления слетел с её губ! Может быть, дальше он спросит, сколько раз она кончила…

— Хорошо, — судя по голосу, запасы его терпения подходили к концу.

Но Таня упорно молчала. Тогда Рогозин спросил, уже не надеясь получить от неё хоть какой-то ответ:

— Это было несколько раз?

— Один, — ответила Таня.

Рогозин оживился, вынуждая её вернуться назад, в недалёкое прошлое.

— На кровати? — продолжил он свой допрос.

— В прихожей, — коротко бросила Таня, и детали произошедшего опять причинили ей боль.

С тех пор каждый раз, когда Олеська брала в руки куклу, ей грозил нервный срыв. Хотелось убрать её с глаз долой! Но сестра обожала игрушку, и каждый утро меняла ленты в её волосах.

— Он спрашивал, сколько вы платите мне, — вдруг сказала она.

Рогозин уставился с интересом:

— И ты сообщила?

— Нет, — Тане вдруг стало так стыдно. В отличие от многих девушек, она знала себе цену. И цена эта была неизменна.

Он прошёлся по комнате и встал у окна. Не отнять, картина была живописной! Меж танцующих штор Рогозин смотрелся, словно капитан корабля. Казалось, что там, за окнами, плещется море…

— Значит, хотел сделать мне больно, — проговорил он задумчиво и перевёл взгляд на Таню.

Она поймала его, и что-то совсем незнакомое померещилось ей в этом взгляде. Рогозин смотрел на неё, но как будто насквозь! Тане вдруг показалось, что у неё за спиной стоит кто-то другой, ещё один собеседник, к которому он обращается.

— Что ж, у тебя получилось, — сказал он ему.

Спрятав свой гонорар, Таня ушла. Неприятный осадок, оставленный этой беседой, очень скоро рассеялся. Сидя в машине и слушая ночное радио, она размышляла. Сегодня утром мама обмолвилась, что видела папу. Слава Богу, во сне! Решкой вверх у него на ладони лежала монета. Что это значит, понять было трудно. Таня знала одно — покойники просто так не приходят. Но, изучив толкования сонника, решила отставить тревогу.

«Видеть во сне мужа, который умер в реальной жизни, означает, что ваше поведение в обществе или при взаимодействии с другими людьми нуждается в пересмотре и улучшении», — гласило одно из таких. С этой трактовкой было трудно поспорить! Мать терроризировала персонал больницы, и медсёстры, возможно, тянули жребий, выбирая, кто на этот раз будет в «зоне её поражения». Эмоциональные срывы были одним из последствий лечения. Однако наравне со стабильным движением в лучшую сторону, они казались пустячными…