Книга Кальде Длинного Солнца, страница 3 – Джин Вулф

Квезаль встряхнулся. Обычно он трясся, как толстый человек, хотя в тех немногих случаях, когда Прилипале приходилось поднимать его с кровати, его тело было легким и гибким.

— Боги… — Он улыбнулся.

— …будут обслужены, будьте уверены, Ваше Святейшество. Я останусь на посту и… э… присмотрю, чтобы интересы Капитула ни в коем случае не пострадали, а? — Прилипала откинул с глаз прямые черные волосы. — Каждый ритуал будет выполнен с… хм…

— Ты должен помнить эту историю, патера. — Квезаль качнулся из стороны в сторону, возможно неслышно смеясь. — А-дам и Е-ва как кролики в саду. Одна… как ты называешь их? — Он вытянул тонкую, обвитую венами руку, изобразив ладонью ковшик.

— Кобра, Ваше Святейшество?

— Кобра убедила Е-ву съесть фрукт с дерева, чудесный фрукт, чей вкус дарует мудрость.

Прилипала кивнул, спрашивая себя, не может ли он вернуться к источникам.

— Я помню эту… хм… аллегорию.

Квезаль кивнул более энергично — мудрый учитель похвалил маленького мальчика:

— Все это есть в Писаниях. Или почти все. Бог по имени Ал-лах запретил Е-ве и ее мужу вход в сад. — Он замолчал, по-видимому странствуя среди мыслей. — Кстати, мы потеряли из виду Ал-лаха. Я не могу вспомнить ни одной жертвы ему. Никто никогда не спрашивает, почему кобра хотела, чтобы Е-ва съела этот фрукт.

— Из-за настоящей… э… злобности, Ваше Святейшество? Так я всегда предполагал.

Квезаль сделал серьезное лицо и закачался быстрее:

— Для того, чтобы она могла взобраться на это дерево, патера. И мужчина, тоже. Эта история не закончена, потому что они не спустились. Вот почему я спросил, не думал ли ты о природе юмора. Патера Наковальня хорошо плавает?

— Откровенно говоря, я… э… не имею понятия, Ваше Святейшество.

— Потому что ты думаешь, будто знаешь, почему женщина, за которой ты послал его следить, поехала на озеро с нашим проказником Шелком, чье имя я вижу на стенах.

— Но… а… Ваше Святейшество, как всегда, сразу… э… проник в суть дела. — Прилипала заерзал.

— Вчера я его видел намалеванным на всех пяти этажах одного дома, — продолжал Квезаль, как будто ничего не слышал, — и широко раскрыл глаза.

— Позор, Ваше Святейшество!

— Уважение к нашей одежде, патера. Я сам плаваю хорошо. Не так хорошо, как рыба, но немногим хуже. Или плавал.

— Рад слышать это, Ваше Святейшество.

— Слишком долго рассказывать эти шутки о богах. Вот почему ты должен каждый гиераксдень внимательно читать все записи о прошлом, патера. Сегодня гиераксдень. И ты научишься думать по-новому, лучше. Спасибо тебе за бульон. Теперь иди.

Прилипала встал и поклонился:

— Как желает Ваше Святейшество.

Его Святейшество уставился мимо него, погрузившись в размышления.

Собрав все свое мужество, Прилипала рискнул:

— Я часто замечал, что вы думаете… э… иначе, значительно более… гм… изысканно, чем большинство людей.

Ответа не последовало. Прилипала сделал шаг назад.

— О любой… э… теме Ваше Святейшество имеет… гм… изумительные познания.

— Погоди. — Квезаль принял решение. — Бунты. Аламбрера пала?

— Что? Аламбрера? Причем здесь… нет. Насколько я знаю, Ваше Святейшество, нет.

— Сегодня вечером. — Квезаль потянулся за бульоном. — Садись, патера. Ты всегда суетишься. И заставляешь меня нервничать. Это не идет тебе на пользу. Лемур мертв. Ты знаешь об этом?

Рот Прилипалы раскрылся, потом с треском захлопнулся. Он сел.

— Не знаешь. Но ты обязан знать такие вещи.

Прилипала признал свою обязанность робким кивком.

— Могу ли я поинтересоваться, Ваше Святейшество?..

— Откуда я знаю? Таким же образом, как я знаю, что женщина, за которой ты послал Наковальню, отправилась на озеро Лимна вместе с патерой-кальде Шелком.

— Ваше Святейшество!

Квезаль опять удостоил Прилипалу безгубой улыбки:

— Ты боишься, что меня арестуют, патера? Бросят в ямы? Тогда ты, по-видимому, станешь Пролокьютором. Я не боюсь ям. — Голова Квезаля, лысая, с длинным черепом, наклонилась над чашкой. — Только не в моем возрасте. Не боюсь.

— Тем не менее, я умоляю Ваше Святейшество быть более… э… осмотрительным.

— Почему город не горит, патера?

Прилипала, захваченный врасплох, посмотрел в ближайшее окно.

— Стены из глиняных кирпичей и коркамня. Балки поддерживают верхние этажи. Крыша, крытая соломой или дранкой. Прошлой ночью сгорели пять кварталов с лавками. Почему сегодня не горит весь город?

— Дождь, Ваше Святейшество, — сказал Прилипала, собрав всю смелость. — Сильнейший дождь льет… э… с раннего утра.

— В точности. Патера-кальде Шелк отправился в Лимну в молпадень с женщиной. В тот же самый день ты послал туда Наковальню, чтобы присмотреть за его знакомой. Женщиной, о которой ты так неохотно говоришь. Советник Лори говорил через стекло за час до ланча.

Прилипала напрягся:

— Он сказал вам, Ваше Святейшество, что советник Лемур больше не находится среди нас?

Квезаль покачал головой:

— Он сказал, что Лемур жив, патера. Это слухи. По всей видимости. Он хотел, чтобы я опроверг их, в полдень.

— Но если советник Лори… э… утверждает…

— Лемур, конечно, мертв. Иначе он бы сам поговорил со мной. Или показался бы в Хузгадо. Или то и другое.

— Но даже если это так, Ваше Святейшество…

Еще один удар грома вместе с тонкой рукой Квезаля заставили его замолчать.

— Сможет ли Аюнтамьенто победить без него? Вот это настоящий вопрос, патера. Жду твоего мнения.

Прилипала хлебнул уже остывшего чая, давая себе время подумать.

— Военное снаряжение… э… мышцы борьбы, хранится в Аламбрере, так же, как и на, хм, базе гражданской гвардии, вне города.

— Я это знаю.

— Это очень… э… устрашающее сооружение, Ваше Святейшество. Мне сообщили, что высота внешней стены — двенадцать кубитов в… э… самой нижней точке. Тем не менее, Ваше Святейшество предвидит, что она падет сегодня ночью? Прежде чем позволить себе высказать мнение, могу ли я поинтересоваться источником информации Вашего Святейшества?

— У меня его нет, — сказал ему Квезаль. — Я просто подумал вслух. Если Аламбрера не падет через день-два, патера-кальде Шелк проиграет. Это мое мнение. Теперь я хочу твое.

— Ваше Святейшество делает мне честь. Надо принять во внимание и… хм… спящую армию. Советник Лемур… э… Лори без сомнения призовет… э… солдат, если положение, по его… хм… мнению, станет серьезным.