Онлайн книга «Исход из Длинного Солнца»
— Но очень прочная. В ней железные стержни. — Э… погребения. — Прилипала показал на клочки бумаги, которые усеивали земляной откос в конце туннеля. — Там, хм, они все? — Он молча сосчитал их, его губы подергивались. — Одиннадцать… э… in toto [18]? Паук кивнул: — Осталось еще уйма места, но у нас есть трое в караулке, Пака в большом туннеле и я. — Ты впал в… э… депрессию. Не более чем, хм, состояние духа, сын мой. Эмоция, эге? — Да, — искренне согласилась майтера Мята. — Паук, ты не должен говорить так, как будто твоя смерть неизбежна. Сейчас, я имею в виду, от рук этих солдат. Это не так, и я молюсь, чтобы этого не произошло. — Эта бесовка, которую ты называешь внучкой твоей сив, генерал. Что она сказала? — Она не бесовка, — твердо заявила майтера Мята. — Она живая девушка, с которой обращались очень плохо и даже издевались над ней. Паук фыркнул и подобрал лопату с длинной рукоятью, лежавшую между двумя свертками синтетического полотна. — Эта, э, внучка, генерал. Трудный… э… ребенок? — Прилипала откусил кусок сушеного мяса. Майтера Мята рассеянно кивнула, обнаружив, что внимательно разглядывает один из мрачных кусков грязной бумаги. Наклонившись, она прищурилась и прочитала имя, дату и несколько подробностей о жизни покойника. — Самый последний, а, Паук? Бумага кажется чище, чем другие. — Ага. Последняя весна. Осталось еще полбуханки. Глубоко погрузившись в мысли, она откусывала кусок за куском, медленно жевала и глотала, запивая водой из своей бутылки. — Я почти закончил. — Паук перестал копать и оперся на лопату. — Не могли бы вы, оба, принести мне парня? Дверь не заперта. — Я сама собиралась это предложить, — сказала ему майтера Мята. — Нам… э… доверяют, э? Полагаются на нашу, хм, честь? — У меня его игломет, Ваше Высокопреосвященство. Мы можем уйти в любой момент, и я могу застрелить его, если он попытается остановить нас. — В таких, хм, обстоятельствах… — Но он дал его мне, помните? Кроме того, он знает туннели, а мы — нет. — Э… солдаты. — Я уверена, что они помогут нам, если мы их найдем. А если нет? Паук, мы будем счастливы принести тебе одного из твоих умерших товарищей, для погребения. Спасибо, за твое доверие. Оно оправдано. Он кивнул: — Отрежьте большой кусок поли. Положите парня на него и тащите, это совсем не тяжело. Когда вы притащите его сюда, я сам заверну труп в поли. — Могу ли я позаимствовать твой нож? Он вынул нож из кармана, протянул его ей и опять стал копать. Прилипала взялся за конец самого маленького рулона, майтера Мята развернула его и отрезала от него кусок в два человеческих роста. — Майтера, вы, хм, сотворили с ним чудо, — пробормотал Прилипала, когда они опять оказались у караульной. — Поздравляю. Она пожала плечами и бессознательно опустила руку в карман, нащупывая игломет Паука. — У него нет карабина, Ваше Высокопреосвященство, а без него он беззащитен перед солдатами. Он надеется, что в нашем присутствии сможет сдаться. — Я, э… — Прилипала открыл дверь караульной и посмотрел внутрь. Их стулья стояли в кругу, именно так, как они оставили их, и три мертвых человека все еще лежали на твердом каменном полу, нетронутые. — Всегда можно, а? Капитулировать. Сдаться? Не, хм, мы… — Всегда можно поднять руки и шагнуть вперед, чтобы враг вас увидел, — сказала ему майтера Мята. — Очень много труперов поступили так и потеряли жизнь. Самый ближайший к двери, я думаю. Если вы, Ваше Высокопреосвященство, расстелете эту синтетику, мы сможем перекатить тело этого бедолаги на нее. — Вы, э, обеспокоены, а? — Прилипала расстелил кусок синтетической материи, придавил его коленями и стал сражаться с плечом мертвеца. — Я наблюдал за вашей… э… манерой вести себя. Когда вы ели. — Озадачена. — Она заставила себя отвести взгляд от глаз мертвого, желая, если возможно, закатать его в материю лицом вниз. — На штыке лопаты была свежая земля. По меньшей мере я думаю, что она была свежей или довольно свежей. У майтеры есть маленький садик в киновии, Ваше Высокопреосвященство. Время от времени, весной, я помогала ей, разрыхляя и копая землю. Не думаю, что Паук заметил это. — Не понимаю, почему это, хм, важно. Кто-то еще, э? Может быть, еще один, хм, подчиненный советника Потто. — Я тоже этого не понимаю, — сказала она Прилипале. — Возьмитесь за другой угол, а? Когда они вернулись, Паук уже закончил первую могилу и начал вторую. — Это Гиракс. — Он вынул обгрызенный карандаш и потрепанную записную книжку. — Я напишу, а вы оба поручитесь за него перед богами. Они встали на колени. Майтера Мята обнаружила, к собственному изумлению, что сжимает холодную руку. «Если бы дела пошли по-другому, — подумала она, — мы могли бы быть мужем и женой, ты и я. Мы с тобой почти одногодки». Монотонное жужжание Прилипалы напомнило ей о птичьих трелях детей ее класса, повторяющих вслух таблицу умножения, запоминающих молитвы для еды, для обручения, для смерти. Неужели в этом году она преподавала девочкам? Или мальчикам? Она не могла вспомнить. «Мы бы целовались и держались за руки, и делали то, что делают мужчины и женщины, и я, возможно, родила бы ребенка, моего собственного ребенка. Но когда я встретила Бизона…» — Лады, генерал, отпустите его. Я заверну его в поли. — Внезапно Гиракс перестал быть мертвым человеком и превратился в синеватую статую или картину, все еще неясно видимую через синтетику. — Его нож. — Она встала, рефлекторно стряхнув рыхлую землю с черной юбки. — Тебе понадобится нож для бумаги. — Я уже взял его. Хочешь помочь, патера? Я могу сделать это один, но вдвоем легче. — Они наклонились, один с одной стороны, второй с другой, и Паук сказал: — Поднимаем, когда я скажу, сечешь? Один, два и… три! Подняв запеленутый труп на уровень живота, они опустили его в могилу; и Паук начал закидывать тело землей, время от времени останавливаясь, чтобы рукояткой лопаты утрамбовать землю на темном и мокром лице мертвого. — Вы, кажись, удивляетесь, — сказал он, — почему мы не закапываем их так, как делаете вы. — Э… бумажки, — рискнул Прилипала. — Наступят на них, э? Утрамбуют. — И это тоже. Но, самое главное, здесь проще копать. Но потом, да, мы должны пройти по старым, чтобы похоронить новых. Когда они выходили из караульной, волоча Гокко, завернутого в новый кусок поли, в главном туннеле раздался смех, слабый и безумный. |