Книга Перстень на пальце, страница 24 – Валерий Пушной

И тут три автомобиля резко тронулись с места и стремительно приблизились к их авто. Затормозили. Из них выскочили несколько человек и кинулись к машине. Дернули за ручки. Двери заблокированы. Ольга толком не успела ничего сообразить, как последовал сильный удар чем-то металлическим по стеклу с ее стороны. Брызнули осколки. Рука снаружи мгновенно нашла ручку. Дверь распахнулась. Женщину рывком выдернули из салона. И, не дав ей опомниться, перенесли в салон одной из трех машин, втолкнули на заднее сиденье. Охранник что-то закричал, махая пистолетом, выпрыгнул из авто, но его сбили с ног и вмиг смяли. Водитель открыл свою дверь, но стоило ему ступить на асфальт, как он получил сильный удар по голове и рухнул. Три автомобиля сорвались с места. Когда Корозов подбежал к своей машине, их след уже простыл. Блуждающим взглядом Глеб окинул отделение полиции. Но там по-прежнему было все спокойно. Около входа никакого движения, и внутри как будто все вымерло. Никто ничего не слышал. Никто не выглянул наружу. Как будто рядом ничего не произошло. На что он надеялся, когда решил остановиться у здания полиции? А вот преследователи, вероятно, опасались, что он войдет внутрь и обратится к дежурному за помощью. А он? Он оказался круглым дураком, убогим уродом, который позволил похитить Ольгу у себя на глазах. Не защитил ее. Что он натворил, что он натворил! Схватившись за голову, Глеб глухо заурчал. Потом позвонил Исаю. Тот ответил, что уже в пути. Прошло минут двадцать, и машина начальника охраны подкатила к парковке. Охранник и водитель к этому времени чуть-чуть оклемались, поднялись с асфальта и виновато поглядывали на Глеба. Выплескивая негодование, Корозов коротко рассказал Исаю, как все случилось. Разумеется, во всем винил только себя. Кипел, голос дрожал. Лицо покрылось красными пятнами, которые в сумрачном свете фонарей были плохо заметны. Назвал марки и номера машин. Спросил:

— Они говорят тебе о чем-нибудь?

Услышав информацию, Исай изумленно вытаращил глаза, даже на секунду остолбенел:

— Так это же машины подручных Рушкина! — сказал уверенно. — Они постоянно крутятся около автосалона. У него наверно с головой не все в порядке, пошел на дело с открытым забралом! Вероятно, торопился, некогда было думать о машинах. Получается, действовал по наводке. Принял сообщение и — с места в карьер!

— Рушкина, говоришь? — выдохнул Глеб, сжимая кулаки и напружиниваясь. — Я ему шею сверну, подонку!

— Может, в полицию заявить? — Исай кивнул в сторону здания.

— Шутки твои не к месту! — недовольно отрезал Корозов. — Я верю только Акламину, он никогда не подведет, а кто работает в этом отделении, понятия не имею! Спят, наверно. За ноги можно утащить. А Рушкину я сейчас позвоню. Где мой телефон? — Глеб лихорадочно зашарил по карманам.

— Звонить не надо! — остановил Исай. — Садимся в машины и — вперед! — сказал, нащупывая за поясом под джинсовой курткой рукоять травмата. — Накроем неожиданно без полиции! Вытряхнем из него всю дурь!

— Справишься? — спросил Глеб. — Его компания на трех машинах!

— Компания серьезная, — подтвердил начальник охраны, откинул челку с высокого лба и потер пальцами его. — Но у нас фактор неожиданности. Вряд ли сейчас Лев будет нас ждать.

Отбросив с сиденья осколки стекла, Корозов сел на свое место. Обе машины отъехали от здания полиции.

Очутившись в чужой машине, Ольга пришла в себя, в темноте салона присмотрелась и обнаружила, что сидит рядом с Рушкиным. Вот это был номер. Она остолбенела. Не знала, возмущаться этим или смеяться над происходящим. Выходило, что Лев сдержал свое слово. Дикость какая-то, нелепица! Ольга захохотала. Кавалер из средневековья. Впрочем, последние дни смутное предчувствие подсказывало ей, что нечто подобное должно произойти. Она не говорила об этом Глебу, чтобы не расстраивать его, вынашивала в себе. Но интуиция не подвела. Рушкина ее смех обескуражил. Он ожидал другого. Что она начнет биться в истерике, требовать выпустить ее. Между тем, был смех. А смех — это хорошо. Это уже можно нормально вести беседу. И он произнес, как бы обеляя себя:

— Прости меня, Олюшка, что пришлось прибегнуть к подобным мерам, но Корозов нагородил вокруг тебя такие преграды, что иначе к тебе было не подобраться. Но я ж говорил, что меня ничто не остановит, что все равно ты будешь моя!

Презрительно глянув в темное лицо Рушкину, она нахмурилась:

— Ты слишком самонадеян! Это от молодости. Но это пройдет. Это неумно. Ты скоро поймешь разницу между умом и самонадеянностью. Останови машину!

— Не для этого я тебя вырвал из лап Корозова, чтобы так просто дать уйти, Оля! — усмехнулся он.

Сделав длинный глубокий вздох, она сказала:

— Насколько я помню, все уже было сказано и довольно понятно. К чему весь этот балаган?

— Это не балаган, — сморщился Лев. — Выходи за меня замуж! Я делаю тебе предложение!

Посмотрев на него, как на ненормального или даже инопланетянина с какой-нибудь планеты Фырк, и, не выдержав, прыснула смехом. Затем спросила:

— Ты серьезно? Ты в полном сознании? Или у тебя мозг отключен?

Зная, что он молод и красив, и сожалея о том, что в салоне темно и Ольга не может заново оценить его плюсы, Рушкин выговорил:

— Более чем.

Снова покатившись со смеху до слез в глазах, Ольга машинально потянулась рукой за сумочкой, чтобы достать носовой платок и промокнуть глаза. Но сумочки рядом не было, и женщина аккуратно прикоснулась к векам пальцами и часто заморгала. После чего произнесла:

— Вообще-то я замужем. У тебя с памятью плохо. Полечиться бы надо. К тому же, как минимум, к твоему предложению нужно обоюдное согласие. А этого как раз нет, и никогда не будет. Ты не в моем вкусе, Лев.

Нисколько не расстраиваясь, Рушкин глубокомысленно выдал:

— Человеку никогда неизвестно, что он захочет завтра.

Было непонятно, как воспринимать его слова. Пока все казалось игрой. Ольга продолжила ее:

— Люди разные. Я, например, всегда знала, чего хотела.

Разумеется, у Рушкина никакой любви к Ольге не было. Перед ним стояла задача, которую он изо всех сил старался выполнить. Но, встречая такой отпор, какого никогда он не получал ни от одной девушки, он ощущал, как в нем разгоралась спортивная страсть. Ему становилось интересно завоевать эту женщину. Отбить у мужа. Увести из-под носа. Лев придвинулся ближе:

— Не сердись, Оля. Отдохнешь сейчас, подумаешь.

Игра явно начинала затягиваться, это стало раздражать:

— Не зли меня, Лев. Останови машину!

Протянув руку к потолочному светильнику, он включил свет в салоне, и стал пристально смотреть на Ольгу, не отвечая ей. Когда увидел на ее лице ярость, произнес:

— Ты очень красивая. Особенно, когда злишься. Что тебя связывает с Корозовым? Деньги? Я дам тебе, сколько тебе нужно!

Смешны были его рассуждения, и смешным казалось его лицо, когда он высокопарно говорил о деньгах. Можно было до упада смеяться. Все-таки он оказался пустым человеком, который умеет за красивой маской прятать свою пустоту. Он определенно не понимает, что не для всех деньги служат мерилом счастья. Вздохнула: