Книга Охота на Мясника, страница 62 – Братья Аловы

— Что там? — спросил его Крюков.

— Тротиловые или динамитные шашки в подвале. Случайно обнаружили.

— Не гексоген? — спросил Крюков.

— Нет, тут, видно, кто-то другой поработал. Как теперь принято говорить — в связи с коммерческой деятельностью.

"Вот именно, — прикидывал в уме Крюков. — Все верно. Мясник не хочет, чтобы между бомбами в жилых домах и Центром крови обнаружилась связь. Там — чеченцы, здесь — конкуренты".

Когда они подъехали к зданию Центра крови, оттуда были эвакуированы все люди.

"Все ли"? — отметил про себя Крюков.

Но выяснять это было некогда. Они прошли в подвал, где была обнаружена бомба. Возле силового щита прямо на проложенных по стене подвала проводах как елочные бусы были нанизаны длинные цилиндрики, обернутые грубой коричневой бумагой. Гирлянда уходила в даль.

— Видишь? — радостно показал ему минер. — Я был прав. Динамитные шашки. Тут их килограммов на десять, если не больше. Этот подонок пропустил через них оголенный провод. Систему я обесточил, но вдруг у него где-то аккумулятор припрятан? Придется их соскребать с проводов.

Крюков без всякого энтузиазма разглядывал фронт работ. Пострелять или подраться — это было в его духе. Но гробить себя в душном темном подвале в компании с трудоголиком взрывного дела было удовольствием ниже среднего.

— А теперь все лишние марш отсюда, — рапорядился специалист по минам. — У тебя как с давлением? — поинтересовался он у Крюкова.

— А что это такое?

— Не знаешь? Счастливый. Тогда останься, если не бздишь. Поможешь.

— Крюков с большой радостью приписал бы себя к лишним, но выбирать не приходилось.

Минер аккуратно надрезал одну из шашек и отщипнул темную массу.

Осторожно пощупал пальцами, понюхал.

— Так я и думал, это гурдинамит, — сообщил он. — На двадцать пять процентов кизельгур, пористая горная порода, а на семьдесят пять нитроглицерин. Всасывается через кожу пальцев. Эффект — как от клофелина. Так что, парень, придется тебе этим заняться. У меня с этим недосыпом давление скачет, могу вырубиться. Ты не волнуйся, я рядом буду стоять. И вот что — если все нормально кончится, выпей кофе. Чашек двадцать, не меньше.

Работа закипела. Минер резал оболочку шашек, а Крюков осторожно счищал с проводов взрывчатую смесь и ворчал:

— Слушай, ну почему в американских боевиках все так просто и красиво? Всех делов — выбрать проводок и перерезать. Красненький или синенький. Перерезал — чик — и готово! А тут ковыряйся в этой полужидкой говнообразной массе.

* * *

Спустя час к центру подъехала бригада разминирования ФСБ. Крюков как раз закончил отскребать от провода содержимое последней динамитной шашки. У него жутко ломило голову. Напарник заметил это.

— Голова болит? Я же говорил. Двигай домой, выпей полбанки растворимого кофе и ложись. Пару дней тебе на восстановление. Звезду Героя на дом доставят. Может тебя подбросить?

— Сам доберусь. Шоколадку от президента не забудьте.

Крюков отметил в книге дежурного свой подвиг, сообщил, что сам он погиб смертью храбрых и отправился отдыхать. Оказанная ему медицинская помощь свелась к выписыванию больничного сроком на три дня.

Он потихоньку ехал в правом ряду и размышлял о смысле жизни. Он вдруг вспомнил, что ему уже четвертый десяток, что его одноклассники уже управляют пароходами, банками и правительствами, а он не имеет ни нормальной профессии, ни семьи, ни даже приличной кубышки на черный день. Видимо падение давления компенсировалось ростом депрессии.

От мыслей его отвлек писк мобильника. Он взял трубку. Звонила Ирина.

— Алло, Крюков! У Семена проблемы. У него жуткая депрессия.

— Как, и у него тоже?

— Не остри. Он в таком виде способен на что угодно. Он только что звонил мне в совершенно невменяемом состоянии. Придумай что-нибудь!

— Перезвони через три минуты. Попробую придумать.

Крюков грустно вздохнул. Даже похандрить спокойно не дадут, не то что помереть. Депрессия — это удовольствие для других.

Он остановился у бордюра, откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Экстренная прокачка энергии — несколько ударов воображаемой молнии, затем несколько сильных надавливаний на точку "проекции лямки рюкзака" — между плечом и ключицей, на полтора цуня вниз.

После этого он не без труда вычислил азимут, сверил стороны света и определился на местности. Он находился недалеко от дома Зелинского.

Крюков перезвонил Ирине:

— Звони срочно Семену и умоляй его приехать. Причем говори таким голосом, как будто тебя режут или душат.

— Зачем?

— Так надо, — он отключился и дал газу.

Через пару минут Крюков был возле дома Зелинского. Как и полагается солидному банкиру, Семен не признавал другой марки кроме "мерседеса". Для парада у него был служебный "пятисотый", для выездов в булочную — что-то среднее между домашними тапочками и калькулятором скромненький "сто девяностый".

Малолитражка стояла на стоянке, Крюков знал где. Сторож мирно спал, будить его Крюков не собирался. Сделать черное дело не составило для него труда и не заняло много времени.

Спустя еще пару минут, в соответствии с прикидками Крюкова, из подъезда появился Семен. Движения его были суетливы и порывисты. Он неловко ткнулся лбом в дверь, потом споткнулся на ступеньках и выругался. В таком виде садиться за руль было совершенно противопоказано.

Сидеть одному дома — тем более.

Семен подбежал к своей машине, уронил ключи, наклонился, чтобы их поднять и тут заметил, что колесо спущено. Спустить само оно не могло оставалось предположить прокол. Семен оглянулся в поисках такси или любой другой машины, но и стоянка, и улица были словно вымершими.

Скрипя зубами и матерясь, Зелинский полез в багажник за домкратом.

Отсутствие сноровки дало себя знать. Замена колеса отняла у него немало времени и заставила слегка пропотеть. Когда он перевел, наконец, дух и потащил спущеное колесо к багажнику, какой-то хам вдруг вырвал из замка багажника семеновы ключи и был таков.

Матерясь и охая, Зелинский бросился за ним. Они выскочили со стоянки и побежали вдоль темных домов. Семен с трудом семенил за похитителем. Он попытался крикнуть, но едва не задохнулся. Похититель снизил темп, и вовремя. Банкир, убежав от депрессии, вполне мог прибежать к инфаркту. Так они промчались метров триста. Наконец вор остановился и обернулся к преследователю:

— Ну как, согрелся?

— Крюков, это ты? — Семен замер каменным изваянием.

— Как видишь, я. Ирина позвонила и предупредила, что ты в сильной депрессии. В такой ситуации аэробная нагрузка — лучшее средство. Кстати, колесо менять было необязательно. Я его не прокалывал, а просто спустил.