Онлайн книга «Хулиган напрокат»
|
Но он покорно сидит на моей кровати, придерживая у лица ватку. — У тебя тут уютненько, — Макси осматривается с неподдельным интересом. — Это просто единственная комната с ремонтом. Но на всякий случай беглым взглядом пробегаюсь по спальне на наличие улик кто мой дедушка. Но все идеально. Никаких учебников по эконометрике или подозрительных фото. Взяв оставленный Богданом лейкопластырь, присаживаюсь рядом с Максом. — Давай заклею. Убрав ватный диск от брови, он поворачивается ко мне лицом, выжидающе прикрыв глаза. Я осторожно придвигаюсь ближе, чувствуя внизу живота скручивающийся в узел трепет. Я опять так близко к Максу… Прикладываю пластырь к ране. Касаюсь пальцами лба, но сама даже не смотрю на них. Мой взгляд скользит по лицу Максима. По четкой линии широкого подбородка, высоким скулам и выразительным губам… Меня охватывает навязчивое желание коснуться подушечками пальцев едва заметного контура щетины. Почувствовать то приятное покалывание на своей коже… И наверно слишком долго зависаю на разглядывании лица Макса, что он поторапливает меня сдержанным покашливанием. Вздыхаю и одним надавливающим движением леплю лейкопластырь ему над бровью. — Кто такой Богдан? — болезненно кривится Максим и распахивает взгляд. — Друг, — отвечаю, не задумавшись ни на секунду, и хлопаю ресницами. Уж Бо я точно могу обозначить только так. Мы ведь знакомы с ним практически с пеленок. — Друг? Вы типа с этим кучеряшкой по дружбе шпили-вили? — Ольховский, — я возмущенно округляю глаза на его ехидную физиономию, — какой же ты все-таки гадкий! — Ни капельки. Я просто не верю ни в какую дружбу между парнем и девушкой. Кто-то кого-то обязательно хочет… — Да бред! — от слов, что Бо может смотреть на меня как-то не так аж противно. — А как же тогда мы? Мы же вроде как друзья? — с усмешкой приподнимаю брови. И почему-то от этого вопроса щекочет где-то под ребрами. Макс усмехается в ответ. Так нагло и самодовольно, что чешутся руки добавить ему подзатыльник. — Не-а, — клацает он языком. — Мы с тобой не дружим, Синичкина. У нас с тобой особый вид договорных отношений. Кстати, а билеты где-то в этой комнате? Мой взгляд сам устремляется к тому самому нижнему ящику под шкафом. — Значит, они там. Может мне тебя связать и просто забрать эти билеты? А? — Макс хитро прищуривается, а по мне рассыпаются мурашки. — Тогда твое фото разлетится по универу, — выпаливаю я. — Какое еще фото? — Там, где ты очкастый и в брекетах Максимилиан. — Откуда оно у тебя? — зрачки в карих радужках обалдело расширяются. И я смело вру Максу, озаряясь торжествующей улыбкой на лице: — Сфоткала в альбоме, пока была у Нины. Максим тут же находит мой телефон, лежащий на тумбочке, взглядом, а потом переводит его на меня. Несколько мгновений мы смотрим друг на друга в упор. В глазах напротив вспыхивают пугающие огоньки азарта. Вот черт! Да он не посмеет! А через секунду мы оба срываемся с кровати и бросаемся к моему телефону на тумбе, сталкиваясь возле нее бок о бок. — Не смей, Ольховский! — я успеваю перехватить свой гаджет первая. Макс налетает на меня сзади, крепко обхватив руками со спины: — Еще как посмею, Синичкина! Дай сюда. — Лазить в чужих телефонах — это фу. — Фу — это та фотка. Удаляй давай, — смешно пыхтит он мне в затылок. И это невыносимо щекотно, что хочется еще… — Ни за что, — качаю головой сквозь смех. А Макс все сильнее прижимает меня к себе. Руками обвивает и сдавливает. Но в этом нет грубости. Я чувствую лишь мягкую силу, исходящий от лапищ, обнимающих меня. Чувствую, как хриплая усмешка Макса рассевается теплотой по моим волосам. Как замирает мое сердце под ребрами. Как немеют ноги… В комнате я и он… и наше сумбурное дыхание. Почему когда Ольховский слишком близко, то меня слишком часто посещает желание грохнуться в обморок? Все перед глазами раздавливается и плывет… Мне хочется расплавиться в прямо в его татуированных руках, но становлюсь до предела натянутой струной. Я стискиваю зубы, просто заставляя дышать себя ровнее. — Лесь, все нормально? — хрипит Макс мне куда-то за ухо. Я все еще в его руках, прижимаю к груди свой телефон, который он, почему-то, уже и не пытается отобрать. — Нет… Да, то есть… — судорожно выдыхаю из себя жар. — Я устала. День сегодня такой… — Тогда я… домой? — сипло тянет Максим. И я даже не соображаю, он спрашивает или утверждает. Я просто согласно и очень активно киваю. И тут же слабеет горячая хватка его рук… Провожаю Макса до двери на ватных ногах. А между нами вяжется колючее молчание. Ольховский, не торопясь, бредет по коридору, рассматривая его совдеповский антураж. Мне одновременно хочется и поскорее остаться одной в своей квартире, и потряхивает от навязчивой мысли, чтобы Максим не уходил. Сжимаю кулаки так, что чувствую, как вдавливаются в ладонь ногти. Господи! Да о чем я только думаю! — А ты здесь живешь одна? — неожиданно интересуется он, наклоняясь к своим кроссовкам на придверном коврике. Пару секунд я тяну с ответом. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы Макс вдруг понял, чья я внучка… Потому что вся наша ситуация и без этого держится на грани какого-то абсурда. Поэтому отвечаю сухо и односложно: — Нет. Не одна. — Ясно, — бурчит себе под нос Макс, натягивая на свою безмерную стопу уже второй кроссовок. Выпрямляется, одергивая край футболки, и просто изрешечивает меня взглядом карих глаз. — Я пошел. Я снова не понимаю: он спрашивает? Но нервно прочищаю горло и произношу утвердительное: — Ага. Макс очень медленно, словно растягивая каждое свое движение, открывает дверь, делает за нее шаг и… Мамочки! Он замирает на пороге. И мое сердцебиение и дыхание замирают то же. — Лесь, — Максим резко оборачивается, а его потемневший взгляд устремляется уже не на меня, а куда-то в меня. — Да… — а мне осталось просто считать секунду до того, как распрощаюсь со здравомыслием и сознанием. Еще никогда мое сердце так не помещалось в груди. Макс кусает губы и проводит по своим волосам ладонью, взъерошивая уложенные в хаусе короткие пряди. А потом просто… — Спокойной ночи, — это хриплое пожелание ударяет по мне ощутимым разочарованием. Натянуто улыбнувшись, Макс исчезает за дверью, а я не дышу еще какое-то время… |