Книга Я в порядке, и ты тоже, страница 60 – Камилла Пэган

– Какие у тебя планы? Ты собираешься остаться там?

Я подумала о своем разговоре с Рассом.

– Там хорошо платят, и в сентябре меня снова повысят. Поэтому да, вероятно, я еще некоторое время поработаю в университете.

– Ты хотя бы счастлива? – сказала Алекс. – Ты хоть занимаешься каким-то творчеством, помимо работы?

Они обе смотрели на меня, вероятно, с разочарованием. Я пожала плечами.

– Нет.

– Что ж, неудивительно, что у вас с Санджеем сложности, – сказала Харуэ.

– Что ты имеешь в виду?

– Дорогая, – вмешалась Алекс, – даже мне известно изречение: «Если несчастлива мать, то несчастны все».

Харуэ фыркнула:

– Я совершенно уверена, что так оно и есть. «Если мама не счастлива, никто не счастлив» ^[13].

– Точно, – сказала Алекс.

Должно быть, я выглядела как контуженая, потому что Харуэ сразу же извинилась:

– Я не пытаюсь обидеть тебя. Просто я… удивлена. Десять, даже пять лет назад я не поверила бы, что ты по-прежнему будешь жить на Среднем западе и заниматься тем, что тебе неинтересно.

Я взяла бокал вина, который официант только что поставил передо мной.

– Я тоже, но, знаете, жизнь с детьми – совсем не то, что обещают в брошюрах. А Санджею действительно нелегко было встать на ноги после того, как он бросил медицинскую школу. Вместо того чтобы подталкивать его, чтобы давить на него, побуждая больше работать, я дала ему право жить по инерции. Сейчас, с книгой и новой работой, дела налаживаются, но мне все еще кажется, что я слегка увязла. – Когда я писала по электронной почте и разговаривала по телефону со своими подругами, я не думала о том, как трудно мне будет казаться храброй, встретившись с ними лицом к лицу. Я испытала облегчение, когда честно рассказала обо всем.

– Тебе необходимы перемены, – сказала Харуэ.

– Ты не первая, кто говорит мне об этом, – сказала я, думая об СМС Дженни. – Но я не знаю, есть ли у меня выбор. – Черт, выбора у меня нет с тех пор… возможно, даже с тех пор, как две крохотные клетки приютились у меня в матке и решили размножиться со скоростью света, и с тех пор, как Санджей бросил медицинскую школу.

– Не похоже, что тебе первым делом стоит тревожиться о том, что твоя семья внезапно разрушится, – с едва заметной улыбкой сказала Алекс. – Ты ведь это понимаешь, дорогая?

«Она права», – сказал голос в моей голове, и на этот раз я была совершенно уверена, что это был мой собственный голос.

И вдруг я поняла, что смотрела на все, руководствуясь добрыми намерениями, но под неверным углом. Мой брак был не идеален, а моя работа бессмысленна, но я искала сложные решения вместо того, чтобы привести оба уравнения к общему знаменателю – к себе.

Вдобавок я подходила к своей жизни так, словно выигрыш одного равен проигрышу другого. Как только что заметила Алекс, удовлетворить свою потребность в переменах не значит погубить свою семью или загнать ее в долги, доводящие до банкротства. В моем браке были отдельные проблемы, которые, возможно, никогда не решатся, кто знает, «к лучшему это или к худшему», но все это не обязательно приведет нас с Санджеем на паром, плывущий в один конец – на остров развода. И даже если бы мы действительно разошлись, это не стало бы концом света. Это причинило бы адскую боль, но не зачеркнуло бы тех прекрасных моментов, которые мы пережили. У моих детей все равно остались бы двое любящих родителей, которые не стали бы отказываться от них только потому, что жизнь трудна.

Я откинулась на стуле, едва дыша от такого осознания.

– Ты в порядке, Пенни? – спросила Алекс.

– Я бы сказала, что в порядке, но это не так, – согласилась я. – Я только что поняла, почему я в порядке, и это не менее прекрасно, чем знать, что все идет нормально.

* * *

Когда я вернулась домой, Санджей сидел, развалившись на диване. Компьютер стоял перед ним на кофейном столике, но глаза у мужа были прикрыты.

– Привет, – сказала я. – Я разбудила тебя?

Он сонно улыбнулся.

– Я рад, что ты меня разбудила. Как все прошло?

– Очень хорошо, – сказала я. Позднее я расскажу ему о своем разговоре с Алекс и Харуэ. Но сейчас у меня на уме было другое. Подойдя к дивану, я оседлала Санджея и уткнулась лицом ему в шею.

– Наверное, от меня пахнет карри, – проговорил он приглушенным голосом, но его губы уже встретились с моими.

– Мне все равно, – сказала я, пока он продолжал целовать меня. Мое внезапное желание не было вызвано вожделением. Чего мне в действительности хотелось, так это почувствовать его прижавшееся ко мне тело – поделиться с ним тем, что когда-то сближало нас, и, кто знает, может быть, сблизиться снова.

– Хочешь, я выключу свет? – сказал он, уже потянувшись к лампе у дивана.

– Нет, – тихо сказала я, – пусть горит.

А потом мы превратились в сплетение рук, ног, губ и пальцев, соединившихся так привычно, но по-новому. Надо сказать, это было странно, как будто спишь со своим другом. Но я не стала дольше задерживаться на этой мысли, потому что, прежде чем я поняла это, Санджей извинился за то, что кончил так же быстро, как начал.

Я засмеялась и снова поцеловала его, охваченная внезапным ощущением легкости.

– Я не обижаюсь, – сказала я, и это было правдой. Я наконец выполнила его просьбу, но ни разу не подумав о том, как я это делаю, не вспомнив даже о Кристине.

Наконец мне показалось, что начинается нечто новое. Или, может быть, не совсем новое, просто лучшее.

На следующий день Санджей договорился о встрече. Алекс связала его с несколькими литературными агентами, и у него был ленч с другом по колледжу, который теперь работал редактором в издательстве. Пока Санджея не было, я решила воспользоваться возможностью побродить по городу, что когда-то было моим любимым способом проводить вторую половину дня.

Как приятно было для разнообразия побыть одной, думала я, сидя в кафе и читая газету. Прогулявшись по Грамерси ^[14], я направилась на Юнион-сквер, чувствуя себя почти как та женщина, которой я была до появления на свет Стиви и Майлза. Я была уже не так молода, но снова казалось, что жизнь полна возможностей. Очень давно я не испытывала подобного ощущения.

Но когда я увидела, как женщина примерно моего возраста везет по улице пожилого мужчину в инвалидной коляске, мои мысли вернулись к отцу. Наш последний разговор сузил пропасть между нами, но мне уже казалось, что она снова расширяется. Я все высказала, и, вполне возможно, единственное, что мне теперь остается, это принять наши отношения такими, какие они есть. Я размышляла, удастся ли мне это сделать. Это имело отношение к моей честности, стоит начать, и тяжело отступать ради того, чтобы облегчить себе жизнь ложью во спасение.