Книга Сделка с ректором. Секреты древнего континента, страница 81 – Валентина Гордова

Ренар остановился первым, и я не смогла сдержать облегчённого выдоха – шли мы всё же очень быстро, я практически бежала и запыхалась ужасно, из-за чего передышке была очень рада.

Сам лорд Армейд не радовался уже ничему. Странно посмотрев на меня, он скользнул взглядом по готовому внимать дроу и вперил тяжёлый немигающий взгляд в Аеда.

И мы все, как минимум с боевиком, мигом поняли, на что архимаг намекает.

– Мы в пещере были вдвоём, – напомнила я.

– У неё была возможность меня убить, – одновременно со мной проговорил король, глядя исключительно на теперь уже своего генерала.

Лорд Армейд медленно прищурился, раздумывая над ситуацией, и столь же медленно проговорил:

– Что, если она не поняла, кто ты?

Я нахмурилась и припомнила:

– Ты говорил, что на Аеда неоднократно совершались покушения. Думаешь, её бывшее величество решила даже не смотреть на пасынка?

Если учесть, что архимаги говорили о том, что именно она отдала приказ об убийстве всех бастардов короля. Неужели она Аеда никогда даже не видела? Даже после того, как его не удалось убить с первого раза?

Ренар повернул голову и напряжённо посмотрел в мои глаза. Нахмурился, обдумывая услышанное и медленно проговорил:

– Не знаю, – это были такие удивительные, совершенно непривычные слова для лорда Армейда. И он исправился мгновенно, угрожающе-уверенно добавив: – Но узнаю. Идём.

Быстрое движение продолжилось, но вопросов больше не было, последовали приказы. Причём мне.

– Возвращаешься в академию, там безопасно.

Ответить я не успела.

– Безопаснее, чем в королевском дворце? – усомнился Аед.

И получил холодный ответ:

– Там дети, за которых я несу ответственность.

Говорить, что мы уже не дети, а взрослые люди, я поостереглась. Вообще что-либо говорить передумала, но от тихого вопроса не удержалась:

– Ренар, а… ты?

Архимаг даже не взглянул на меня, но я не отрывала от него встревоженного взгляда и потому хорошо видела, как потемнело и ожесточилось его лицо, как полыхнул яростью взгляд сейчас очень тёмных, практически чёрных глаз.

Думала, не ответит, но спустя долгую паузу Ренар ожесточённо и очень тихо проговорил:

– Она оступилась, Лия. Сейчас она растеряна и напугана, а потому в напряжённой ситуации руководствуется не разумом, а эмоциями, что естественно для женщины, пусть и трёхсотлетней. Сейчас она наиболее уязвима и у нас действительно есть шанс прекратить всё раз и навсегда.

Я промолчала, понимая то, о чём он не сказал. Ренар пойдёт к ней сам, лично. Потому что не станет рисковать другими и потому что у него действительно был шанс, а вот у других…

– Её ошибка, – вступил Аед, – в том, что она не убила меня?

Лорд Ренар Армейд, сильнейший архимаг этого мира, повернул голову, посмотрел на собственного короля и с убийственным спокойствием произнёс:

– Её ошибка в том, что она не убила меня.

* * *

Мне казалось, что от разлившегося в воздухе напряжения замедлилось время. Выцвели краски, притихли птицы и звери, даже ветер стих и словно затаился.

Мир приготовился к удару… которого не последовало.

Мы с Каррин простояли у окна пустой аудитории на самом верхнем этаже весь вечер, напряжённо вглядываясь в город на горизонте и ожидая… чего угодно. Всего на свете. Взрыва, удара, битвы.

Когда стемнело и в городе зажглись огни, в пустой тёмной аудитории открылось окно, влетела одна из патрульных гаргулий, скорбно поглядела на нас, со скрежетом отрицательно покачала головой в ответ на наши перепуганные взгляды и проскрипела:

– Атаки на дворец прекратились час назад. Всё тихо. Ждём.

Остались ждать и мы.

Вечер.

Ночь.

Где-то в час снова залетела гаргулья, посмотрела уже неодобрительно и приказала:

– Идите спать.

Мы и не пошевелились, оставшись сидеть на партах со скрещенными ногами, уставшие от бездействия и страха, но всё ещё слишком напряжённые, чтобы действительно уснуть.

Вскоре ругаться гаргулье надоело и мы вновь остались одни.

Начало медленно светлеть небо, погасли огни в городе, окончательно устали мы… и тут открылась дверь.

Решительно и зло в аудиторию вошёл мрачный, бледный от усталости Элтон, подошёл к разрыдавшейся при виде него Каррин, обнял любимую, позволив той плакать на его груди и посмотрел на меня, чтобы сказать всего одно:

– Все живы.

Я и так это знала, чувствовала, но всё равно шумно облегчённо выдохнула и сгорбилась.

Элтон утащил не способную успокоиться дриаду, и я решила, что пора тоже уходить, а то утро уже и скоро сюда адепты заниматься придут.

Успела добрести до двери, но едва протянула подрагивающую ладонь, та распахнулась сама.

И я перестала дышать, а потом перестала и что-либо видеть из-за полившихся из глаз слёз.

– Живой, – тихо и глухо подтвердил Ренар то, о чём уже сказал Элтон и в чём только что убедилась и я сама, – живой я, успокойся.

О, если бы я могла.

Шагнув навстречу, мгновенно оказалась в крепких, таких родных любимых объятьях, и, прижимаясь к архимагу всем телом, я просто тихо плакала, выплёскивая страх за него, усталость от бессонной ночи и облегчение от того, что он просто был жив и невредим.

И всё, и больше мне ничего не требовалось, просто знать, что живой.

– Мы ждали нападения, – принялся негромко рассказывать Ренар.

Я шмыгнула сопливым носом и глухо призналась:

– Да, мы тоже.

Он ничего не ответил, но его неодобрение и укор я ощущала всем телом. А когда отстранился и попытался подхватить на руки, я торопливо шагнула назад, закачала головой и, вытерев мокрое лицо прямо руками, сказала:

– Нет, ты же сам ночь не спал, Ренар…

– У меня всегда найдутся силы носить мою любовь на руках, – спокойно, без пафоса и усмешек ответил он.

Но я всё равно отрицательно покачала головой и протянула ему руку. Лорд Армейд недовольно скривился, но больше спорить не стал, сжал ладонь своей и мягко вытащил меня из аудитории, чтобы молча повести по коридору.

– Удалось что-нибудь узнать? – негромко спросила я уже на лестнице, пока мы в тишине и безлюдности передвигались по замку.

– Нет, – глухо отозвался маг.

Больше ничего спрашивать я не стала – видела, что он устал и зол.

Но на улице, когда мужчина направился в сторону женского общежития, торопливо обежала его, встала, загораживая дорогу, положила ладони на каменную от напряжения грудь и быстро проговорила: