Книга Надбавка за вредность, страница 106 – Вера Эпингер

Мужчины покинули наше общество, и Лидия предложила мне прогуляться. Отказываться не стала. Сад у нее правда и оказался очень красивым.

— Не обижайся на Романа. Он очень любит единственного сына и может быть довольно резок. Но он никогда не позволит себе сделать выбор за него.

— Я понимаю, Лидия Ивановна, — улыбнулась я. — Мой отец точно такой же.

Лидия хмыкнула, но укорять меня за такое обращение не стала.

— Ты говорила, что твоя мать художница.

За удобным, легким и раслабленным разговором дошли до озера. Удивительно — на заднем дворе Воронцовых располагался небольшой причал. Мне казалось, что озеро чуть дальше… Оказалось, что нет.

— Ну как вы тут? — подошедший Кирилл обнял меня со спины. — Не замерзла? — он поцеловал меня в висок. Вечер и правда был прохладным, но холодно мне не было. Краем глаза отметила, что Лидия, не отрываясь, смотрит на нас.

— Кирочка, вы положительно влияете на моего сына, — вдруг выдала она. — Не буду вам мешать. Отец в кабинете? Пойду поговорю с ним. По душам.

Кирилл кивнул.

— Извини за отца, — выдохнул он, когда мы остались наедине. — Его прямолинейность порой выводит даже меня.

— Вы похожи, — не сдержала я улыбки.

Воронцов усмехнулся.

— Значит, мечту свою я исполнил. С детства он был моим кумиром. Как же мне хотелось стать таким же, как он! И я рад, что мне удалось.

Совершенно объяснимое желание. Я тоже мечтала быть похожей на отца. Он поражал меня своим умением находить выход из любой ситуации.

Кирилл повернул меня к себе и нежно поцеловал.

— Поехали домой, — чуть позже выдохнул он. — Только не отказывай, хорошо? Я прекрасно помню, что ты собиралась завтра в «Легион». Съездим вместе?

Спрашивает, интересуется… приятно.

— С радостью, — ответила я.

Пока мы возвращались в город, Кирилл то и дело поглядывал на меня, и я замечала хитрую улыбку на его губах.

— Что-то не так? — не выдержала я.

— Нет, — покачал головой Воронцов. — Я всего лишь не верю, что это происходит со мной.

Как будто я верила… Уходя от Данила, я зареклась не то, чтобы искать новые отношения, да даже смотреть на мужской пол с интересом. Что удавалось мне просто идеально. До момента трудоустройства в «Немезис». Но жалела ли я? Нет. Ни капли. Не сомневалась и сейчас, когда мы подъехали к подсвеченной ярко — оранжевым светом высотке, когда выходили из паркетника, когда поднимались в квартиру Кирилла. И даже когда я оказалась прижата к стене, едва мы оказались в прихожей.

Мне хотелось просыпаться в объятиях Воронцова. И открыв глаза утром, я довольно зевнула, не спеша покидать кровать. Кирилл спал, притягивая меня к себе, не отпуская, и мне стоило труда выбраться из — под его руки. Но едва я сделала это, как он открыл глаза.

— Куда? — сонно отозвался он, и я вновь лишилась свободы. Меня опять нагло сцапали.

— Вставать, — заявила непреклонно. — Сегодня суббота, надо успеть съездить к Мишке с утра, иначе в манеже не протолкнуться будет.

— Мишка, — буркнул Воронцов. — Я уже ревную тебя к нему.

— Дурак, — засмеялась я. — Пусти.

Отпустили меня гораздо — гораздо позже, но зато я окончательно проснулась и была готова к свершениям. Учитывая, что последние дни Мишку водили «жениться», а Вика занималась с ним только на корде, разминая и не давая одуреть, то я представляла, что меня ждет. И главное, адекватно ли отреагирует Кирилл, если жеребец решит поиграть? Он парень, конечно, адекватный, но… горячая кровь давала о себе знать. Так что совместная поездка перестала казаться мне хорошей идеей. Кирилл не был близок к лошадям, а потому вряд ли поймет, что раздувающий ноздри и прыгающий, словно обезумевший кролик, Мишка всего лишь выпускает пар, а не пытается меня сбросить.

Конечно, я не собиралась садиться сразу же — безопасность превыше всего. Но даже после разминки без всадника всегда есть призрачная возможность того, что Михмалли, не работавший с полной нагрузкой больше нескольких дней, решит немножко почудить. Ради приличия.

Предчувствие обмануло. Пока я чистила Мишку, тот вел себя образцово — показательно, лишь подозрительно косился на стоящего рядом Кирилла. Жеребец, привыкший, что его золотое величество подкармливают вкусностями, приходил в праведное негодование — почему это кто — то не угощает? Негодование выражалось в отвисшей губе, обиженном, практически человеческом выражении глаз и попытками пожаловаться «маме».

В очередной раз, когда Воронцов погладил ахалтекинца по морде, Мишка совершенно дружелюбно хватанул его губами за руку, легонько прикусывая зубами. Без злости, всего лишь от отчаяния. И тут же ткнулся мне мордой в бедро, слюнявя бриджи и пытаясь добраться сквозь ткань до кусочков моркови в кармане.

— Ревнует, — выдал Кирилл, подходя ко мне, и, оттолкнув морду лошади, обнял меня. Если они сейчас за меня драться начнут, я не выдержу. Выглядело это смешно, но смеяться я не собиралась. Обижать Воронцова не хотелось

— Нет, — покачала я головой. — Это ты ревнуешь. А он обиделся.

— Прости?

— Видишь ли, у Михмалли вредная привычка. Его баловали, приучили к тому, что во время чистки угощают. Ты же этого не сделал. И кусать он тебя не хотел.

— Невоспитанный жеребец, — хмыкнул Кирилл. — Черт с тобой, животное. Чем его угощать?

— Погоди, — я достала из кармана морковь. — Просто так не давай. Чтобы не поощрять нежелательное поведение. Встань у плеча, да, вот так. А сейчас легонько похлопай по ноге и скажи: «Дай!».

Кирилл послушно выполнил мои указания. Должно быть и правда хочет подружиться с Мишкой. Впрочем, и ахалтекинец упрямиться не стал — поднял ногу.

— Ай, молодец! — похвалила я, позволяя Кириллу угостить жеребца.

— Я или он? — прищурившись, поинтересовался Воронцов.

— Оба, — со смешком выдала я.

В манеже Мишка вновь показывал, что он жеребец, а не какой — нибудь там мерин. Я объясняла Кириллу, что ахалтекинец не красуется передо мной, ни в коем случае, и даже не бросает ему вызов, а просто выпускает пар. Шуточный спор на тему «ревности» доставлял удовольствием нам обоим, но прервался, когда появился Шерн.

— Привет, Кирюш! — широко улыбнулся он. — Помочь?

Воронцов недовольно обернулся, и собиравшийся подойти Александр как-то стушевался.

— Привет, — спокойно поздоровалась я. — Нет, спасибо. Мы сами.

— Доброе утро, Александр, — спокойно произнес Кирилл. А голос — то! Как у кота, обожравшегося сметаны. Самодовольный, уверенный!

Шерн лишь коротко кивнул и мигом потерял ко мне интерес. Вот и правильно. У него тренировка — пускай лучше своей спортсменке внимание уделяет.

Когда я села верхом на размятого Михмалли, Кирилл устроился на трибуне. Мне было приятно, что он, даже если не разделяет мои увлечения, хотя бы старается их понять. Это говорило о многом.