Книга Надбавка за вредность, страница 11 – Вера Эпингер

— Красавица, — заржала Настя, когда я предстала перед ее очами.

— Помоги мне, — второй раз за утро взывала я к благоразумию подруги.

— Из меня вышла бы отличная фея — крестная, — похвасталась Настасья. Сама она выглядела, как человек, — с румянцем, светящимися глазами и ровным цветом кожи. Под глазами только легкие синячки, но тональный крем скроет их в два счета. — Ступай за мной, Золушка! Фея — крестная поможет тебе попасть на бал!

Ровно через сорок минут я второй раз убедилась в талантливости Насти. Я могла бы дать фору любой девице из конкурса Мисс Вселенная. Посвежевшая, как будто даже отдохнувшая, превратилась в нормального человека стараниями золотых ручек подруги. Волосы она закрутила и уложила в крендель на затылке, держащийся за счет тоненькой резинки, поскольку ничего больше у нас не было. Сама Настасья щеголяла длинным каре. Макияж намалевала мне легкий, естественный, умело скрыв шишку на лбу.

Выходила из квартиры походкой от бедра, с поправкой на едва заметные колебания из стороны в сторону. Как же здорово, что не обула туфли на каблуке.

В машину садилась осторожно, приговаривая извинения любимой ласточке, что оскверняю ее своим состоянием. Радовало только, что до офиса рукой подать, минут десять — и я на месте.

Так оно и случилось. Нарочито медленно заехала на подземную парковку, которую и нашла — то не с первого раза, припарковалась. Взглянула на часы — полвосьмого.

— Воронцов будет рад, — хмыкнула я. И правда — надо же похвастаться перед начальством. Дверь бесшумно поднялась наверх — помню, как уговаривала Данила поставить на ласточку «ламбо — петли». Переставила ножки на бетонный пол, оттолкнулась от руля и резко встала.

Зря. Организм решил опротестовать столь быстрое избавление от похмелья и отключил мне чувство равновесия. Меня повело в сторону, повернуло на сто восемьдесят градусов. Чтобы удержаться на ногах, вцепилась руками в дверь машины. Ключи, зажатые в ладони, с громким звоном плюхнулись вниз.

— Черт — черт — черт, — выругалась, нагибаясь. Не рассчитала — зеркало бокового вида оказалось слишком близко к лицу, и я зацепилась за него носом. Охнула от боли. Ноги подогнулись сами собой, и коленки в чистых брючках как-то неожиданно встретились с пыльным бетоном.

— Ржевская, что у вас там происходит? — раздался за моей спиной голос начальника.

Все так же, прижимаясь коленями к полу, обернулась. Воронцов, облокотившийся о детище баварского автопрома, сложил руки на груди и сверлил меня взглядом.

— Упс, — многозначительно пискнула я.

— Кира, твою ж мать, — Воронцов, видимо разглядевший мое побитое личико, слишком стремительно оказался рядом, помогая подняться. Обхватил горячими руками талию и без особых усилий вздернул вверх. Мда, такта ему не занимать… как щенка упавшего поднял, хотя тех и то под пузико берут и к груди прижимают.

Я тут же отшатнулась от начальника и уперлась пятой точкой в бок автомобиля.

— Кира, — с легкими нотками недовольства произнес Воронцов. — Вы ходячая неприятность. У меня сегодня несколько важных встреч, а вы сияете красным носом!

— Простите, Кирилл Романович, — шмыгнула указанным органом обоняния и тут же скривилась, прикладывая руку к переносице.

— Ржевская! — тут же всполошился начальник. — Дайте я посмотрю, что там у вас.

Попыталась слабо сопротивляться, но Воронцов одним строгим взглядом пресек все поползновения на его авторитет. Послушно опустив руку, скосила глаза, не желая смотреть в глаза начальнику. Какой — то он заботливый… Ну конечно, поступает, как нормальный мужчина, заметивший, что девушке больно.

Воронцов аккуратно приподнял мой подбородок пальцами. Судя по неприятному холодку, поползшему по пояснице, он вперился в меня излишне внимательным взглядом. Когда начальник легонько прикоснулся к носу, зашипела не хуже разъяренной кошки.

— Успокойтесь. Ничего страшного не случилось, — заявил мужчина, нависая надо мной огромной скалой. И я совершила ужасную оплошность — забывшись, перевела взгляд с бетонного пола на Воронцова, встретившись с его серыми глазами, в выражении которых невозможно было не заметить заботу и беспокойство. Приятно… Я уже отвыкла, что мужчина может смотреть на меня вот так — как будто ему не безразлична моя боль. В груди как-то сразу потеплело, и я смутилась. А ну цыть, Ржевская! Что за ересь выдумала? Конечно, ему не безразлично, ты же его сотрудница.

— Какие же женщины все-таки нежные тепличные цветочки, — вдруг проговорил Воронцов, и чувство благодарности резко отхлынуло.

Я — то тепличный цветочек? Да когда я с Мишки головой в препятствие улетела, даже не пискнула! Молча собрала себя с грунта манежа, села обратно в седло и продолжила тренировку. Конечно, уже вечером, придя домой, поняла, что не обошлось — голова дико кружилась, к горлу подступала тошнота. Пришлось ехать в травмпункт, где констатировали сотрясение мозга. А он тут о каком — то ударе о пластик говорит! Потому напомнившая о себе гордость заставила выдрать подбородок из цепких ухоженных пальцев Воронцова — сразу видно, что тяжелым трудом он не обременен. Воронцов хмыкнул, но руки убрал, даже отошел на шаг, переставая давить своей властной энергетикой на маленькую меня.

— Нос вы точно не сломали, крови нет, сильного ушиба тем более. Покраснение скоро пройдет, — хмуро продолжал начальник. — Но лучше приложить лед. На всякий случай.

Угу, чтобы я не встречала клиентов, как Дед Мороз.

— У вас есть аптечка?

— Посмотрите в багажнике, — прищурилась я и, дождавшись, пока Воронцов окончательно отошел, придерживаясь за то же многострадальное зеркало, присела, поднимая упавшие ключи. Несмотря на слегка закружившуюся голову, удержала себя в вертикальном положении.

— В багажнике говорите? — ядовито сказанул Воронцов. — Да тут ничего кроме акустики нет!

Не смогла сдержать довольной ухмылки, скользнувшей по губам. Жаль не видела лицо этого… хм, когда он поднял крышку багажника. Я оттолкнулась от белого бока и на удивление спокойно дошла до Воронцова.

Аптечки там не было, в этом я могла быть уверена. Потому что ничего туда бы и не влезло — огромный короб сабвуфера занимал все место. Подсадил меня Данил на хороший звук! Не смогла я отказаться от второго сердцебиения. Вопрос удобства даже не рассматривала — хотя понимала, что, пробей я колесо, даже не смогу его поменять. Не добраться мне до отсека с запаской.

Судя по странному взгляду Воронцова, которым он одарил меня, когда я оказалась рядом, то начальник несколько впечатлен.

— Может в салоне, — пожала плечами.

Воронцов окатил меня волной недоверия напополам с презрением и обошел японку. Коснулся руками дверной ручки и застыл.

— У вас еще и дверь не открывается?

— А вы попробуйте ее вверх поднять, — улыбнулась я. Как же меня грела душу эта легкая издевка над начальником! Как будто я отомстила ему за вчерашние и, заодно, за все грядущие побегушки. Система открывания дверей была и правда хитрая — чтобы дверь поднялась, нужно потянуть на себя ручку вбок и вверх. Не итальянские спорткары, где «крылья» поднимались сами по себе, а суровая российская «самоделка». Так ведь и я не дочь миллионера.