Книга Сложный выбор, страница 49 – Слава Доронина

Встаю из-за стола и заглядываю в холодильник.

— Нечестно, да? Тебе нельзя шоколад, а мне вино. Но вместе мы можем друг друга дополнять.

— Как? Я буду пить за двоих, а ты — запихивать в себя сладкое?

— Да, — смеюсь. — Хорошее предложение.

— Ну тогда испеки, — соглашается Володя и наливает себе в бокал немного вина. — Только не очень сладкое. А то с твоим ночным «Пойдем перекусим» я скоро превращусь в такого же кругляша. — Он ласково смотрит на мой небольшой пока живот.

Подхожу к Володе сзади и обнимаю его со спины, заодно пытаясь определить, что за секретный ингредиент он кладет в свое фирменное блюдо. Таких вкусных спагетти я еще никогда не пробовала.

— Хитришь? — догадывается Третьяков. — Все равно не узнаешь, как я их готовлю. Это строжайший секрет.

Мы бы и дальше продолжили заигрывать друг с другом, а потом, возможно, пришлось бы заново готовить пасту, но Вовин телефон на столе подает признаки жизни.

Третьякову звонит бывшая жена. В том, что бывшая, я даже не сомневаюсь: документы о разводе видела на рабочем столе.

— Извини, я отвечу, — говорит Вова, и его лицо тут же становится сосредоточенным. — Пригляди за соусом. Я быстро.

— Хорошо, — киваю я и закусываю губу, глядя, как Третьяков, взяв телефон, выходит из кухни.

Слышно, что он обсуждает свои дела.

Очень задевает, что они общаются, потому что мы с Полиной любим одного и того же мужчину. Хотя я благодарна бывшей Вовы, что она не стала усугублять и без того сложную ситуацию. Приняла позицию Третьякова и старается ему всячески помочь.

Насколько мне известно, Прохоров-старший грозился лишить отца Володи всего, что у них есть, и сделать банкротами, но связей для этого оказалось недостаточно. Какой-то Тагаев пришел Вове на выручку, плюс отец прекратил его прессовать. Думаю, основная причина, по которой Александр Вениаминович пошел на уступки и встал на сторону сына, — это отсутствие здоровья. Может, находясь в шаге от смерти человек пересматривает какие-то свои ценности?

Вова возвращается через десять минут в приподнятом настроении. Берет ложку из моих рук и показывает взглядом, чтобы отошла от плиты.

Наверное, это гормоны. Иначе как объяснить, что я жутко ревную Вову и не представляю, как бороться с этим чувством. Зато теперь понимаю Алену, которая бесится каждый раз, когда у Яна появляется новая помощница. Иной раз кажется, что Багдасаров специально выводит цветочек на эмоции.

— Все нормально? — интересуюсь, попытавшись придать голосу и виду безразличия.

— Более чем, — отзывается Вова. — Кто бы мог подумать? Жизнь сложилась таким образом, что мы с бывшей женой после развода по одну сторону баррикад. Полину очень жаль, понятно, почему она так делает. Хочет получить независимость. Это и есть обратная сторона медали, если рождаешься девочкой в богатой семье, которая помешана на деньгах и укреплении своих связей.

Пульс до сих прилично частит. От ревности. Но я беру себя в руки.

— Ты говорил, что Игорь… — Язык не поворачивается сказать, что брат Вовы изнасиловал Полину. Мешкаю, подбирая нужное слово, и в итоге захожу издалека: — Если любви к жене у тебя не было и ты знал, что она беременна от другого… — Осекаюсь, чувствуя, как по телу прокатывается нервная дрожь от того, что собираюсь произнести. — Ты решил себя наказать? Не каждый способен принять подобное.

Вова смотрит на меня с непроницаемым выражением лица.

— Уже говорил, но повторюсь: я бы и Дениса, будь он от Игоря, принял как своего. Это не вина. Другое чувство. Мы с братом никогда не были соперниками. Если бы он не застал нас с тобой, то, скорее всего, я бы смог подобрать правильные слова и все ему объяснить. Но ничего этого сделать не успел, и в состоянии аффекта Игорь совершил много опрометчивых поступков. Нас обоих захлестнуло эмоциями. Столько раз я об этом думал, прикидывал, что ему скажу. Не следовало тогда глупить и вступать в этот брак. Однако на меня всегда возлагали надежды, ну и ответственность. Наверное, причина в этом.

Осмысливая услышанное, я перевожу взгляд на плиту, где в сотейнике бурлит соус. Мы впервые за долгое время касаемся этой темы. Умом понимаю, что нужно все проговорить, но на деле это, оказывается, очень больно.

— Самая ужасная и в то же время отрезвляющая мысль другая, — грустно улыбается Вова.

— Какая? — Вскидываю на него глаза.

— Что в тот день у детского сада, когда ты забирала Дениса, а я приехал за Полиной, мы могли с тобой не встретиться. Я бы и дальше жил привычной жизнью, не зная, что у меня есть сын.

Денис сейчас спит в своей новой красивой комнате. Мы вместе с ним выбирали мебель и обговаривали дизайн. Напротив спальни сына сделали еще одну детскую, но закончить в ней ремонт вряд ли успеем. Решили отложить до родов.

— Я и сама, бывает, задумываюсь об этом…

Подхожу к Вове и обнимаю его. Он такой большой, выше меня почти на голову. А еще очень сильный. Каждый раз, когда сжимает в своих руках, кажется, что я попала в лапы огромного медведя.

— Тогда откровение за откровение. Мне страшно снова тебя потерять и разрушить наше хрупкое счастье. Быть рядом с тобой — это совершенно другое, прекрасное чувство. Безграничное… Ощущение, что весь мир могу обнять и сделать его лучше. Ну ладно, не весь, но троих человек точно.

Вова усмехается. Отстранившись, внимательно смотрит мне в лицо. В глубине его глаз появляется задорные искорки.

— Нет, алкоголь исключен. Может, травка? Зрачки слегка расширены…

— Да ну тебя! — Обиженно бью Вову кулаком в грудь и хочу вернуться за стол, но сильные руки опять прижимают к себе.

Во мне медленно закручивается ураган, вороша все чувства к этому мужчине. У Третьякова эрекция, и озорной блеск в его глазах приобретает иной смысл.

— Врач говорит, что все нормально, да? — уточняет Вова.

Каждая клеточка тела вибрирует от хриплых интонаций в его голосе.

— Прямо тут? — отвечаю вопросом на вопрос.

Не припомню, когда последний раз мы занимались сексом на кровати, как нормальные люди. Кажется, в отеле, после того как забрали Дениса из больницы. Жаль, что нашу спальню не торопятся доделать, из-за чего второй месяц мы живем в гостиной и спим на диване.

— Тебя это смущает? — Вова усаживает меня на столешницу.

— Напротив. Очень заводит.

— Даже здесь мы дополняем друг друга, — шепчет он мне в губы. — Я постоянно голоден. После недавней разлуки самое сложное — сдерживаться, напоминая себе, что ты в положении.

— Это временные меры предосторожности. Со мной все в порядке.

— Дело не только в беременности. С тобой лишь так и хочется. — Вова смотрит с жадностью, неотрывно. — Ласка-а… — хрипло произносит, растягивая звуки. — Девочки не зря дали тебе это прозвище. Такая нежная, чувственная.