Книга Моя фиктивная жена, страница 23 – Лариса Петровичева

Я вдруг подумал, что страшно устал. Вчера вечером меня хотели взорвать — родители, разумеется, знали об этом, но даже не спросили, как я. Утро ушло на работу с королевским артефактом. Сейчас мне только семейных скандалов недоставало.

— Они же хотят пить чай, — улыбнулся я. — И им нужны пятьдесят сортов перца на кухню, или сколько их там. Отец, ну это недостойно меня.

— А жениться на этой каракатице, значит, достойно! Брать в жены грязь подземную — это, по-твоему, честь? — прорычал отец так, что из ветвей вспорхнула птичка. Хельга не изменилась в лице, она смотрела с поистине королевским достоинством, только кончик носа дрогнул, и я подумал, что моя помощница сейчас не выдержит и разрыдается.

Мы с ней сказали хором:

— Не смейте обзывать меня, вы!

— Не смей кричать на мою невесту в моем доме!

Из-за соседской жимолости появилось лицо господина Браунберга — он вынул трубку изо рта и произнес:

— Анарен, дружище, если вам нужна помощь, то я сейчас приду со слугами. Эй, Барт, Гвидо! Сюда, бездельники!

Мои родители не ожидали, что гномка, эльф и люди выступят единым фронтом. Мать снова разрыдалась, на этот раз уже не просто громко, а на грани истерики — когда-то я готов был на все, чтобы эти слезы остановились и только потом понял, что все это лишь игра. Слезы моментально высыхали, как только я делал то, чего от меня добивались, а дело было сделано так, как хотелось родителям.

Нет. Довольно.

— Я не буду ждать две недели, — сказал я, поднимаясь со скамьи. — Незачем. Свадьба завтра. Передайте Хелевину Валендару: пусть ищет другого идиота для своей дочери.

Отец сжал и разжал кулаки. Мать захлебывалась в рыданиях, но ее взгляд был по-прежнему острым — она проверяла, как я реагирую на слезы. Ответ был немного предсказуем: никак. Хельга свирепо сопела, словно хотела кинуться в бой. Среди яблонь моего сада мелькнул господин Браунберг со старшим сыном и слугами — спешил на подмогу.

— О, Господь милосердный! — это уже госпожа Браунберг ахнула из-за жимолости. — Анарен, милый мой, мы же не успеем подготовиться!

— Успеем, — отрезал я и, сжав руку Хельги, развернулся и зашагал к дому. Моя невеста торопилась за мной — теперь, когда никто не видел ее лица, она наконец-то заплакала.

* * *

Хельга

Я умылась и, глядя в маленькое зеркало над раковиной, подумала: а чего еще тут можно ожидать? Я гномка, и эльф сказал именно то, что думал о гномах, не утруждая себя вежливостью. Ничего нового, ничего удивительного.

Вернувшись в комнату, я увидела Анарена — он сидел в кресле у окна и с искренним любопытством вслушивался в перебранку в саду.

— Уберите от меня руки, вы! Ничтожества! Людишки! — это была его матушка, которая смотрела на меня так, словно я была не просто грязной лужей на ее пути, а помехой.

— Господа хорошие, вы бы шли к выходу, — а это уже господин Браунберг. — Хозяин дома сказал, что видеть вас не хочет. Повидались — вот и ладненько, пора своими делами заниматься!

— Пшел вон, человечишка! — я невольно поежилась, настолько грозным был тон эльфа. Послышался звон — кому-то дали оплеуху, и незнакомый, но очень решительный голос произнес:

— А вот за это и в полицию можно! Сейчас самому промеж ушей прилетит! Добавки не попросишь!

Кажется, выхватил кто-то из слуг. Я посмотрела в окно — из-за деревьев ничего не было видно.

— Не обижайся, пожалуйста, — вздохнул Анарен, глядя на меня с искренним сочувствием и теплом. — Не бери к сердцу все, что он сказал. Мне, бывало, еще сильнее доставалось. Это, конечно, слабое утешение, но все же.

— Да уж, он может вышить гладью, по нему заметно, — сказала я. Из сада донеслась возня: кажется, эльфов волокли к выходу. Так им и надо! — Спасибо, что заступился за меня.

Анарен вопросительно поднял светлую бровь.

— А как иначе? Ты моя невеста, ты моя будущая жена, никто не смеет повышать на тебя голос.

Невеста и жена. Это прозвучало так, что мне захотелось разреветься.

— Это ведь не по-настоящему, — откликнулась я, надеясь, что голос, предатель этакий, не дрожит. — Мы просто устраиваем спектакль.

Анарен поднялся. Подошел ко мне, взял за руку. Невольно вспомнилось, как мать говорила: нормальная гномка должна быть такой, что хоть поставь ее, хоть на бок положи, все одинаково полтора дрогга размер.

— Каким бы ни был наш спектакль, — твердо произнес он, — я никому не позволю тебя обижать. Ни моим родителям, ни Царю Небесному. Ясно?

Я кивнула. Что уж тут неясного, все ясно: я в него влюблюсь по уши, и это кончится бедой.

На мое счастье из-под кровати выкатился домовой — дожевывал крысу, из его пасти выглядывал хвост. Домовой проглотил ее, чихнул, утерся и заявил:

— Там ваша соседка бежит. Вся взволнована, просто сил нет, как.

Госпожа Браунберг. Слава богу.

Мы спустились в гостиную — соседка как раз вошла в дом и, приложив руку к высокой груди, с искренней трагичностью проговорила:

— Анарен, дорогой мой, словами не передать, как я взволнована! Поверить не могу, что у вас такая семейная драма! Это ведь родители, как они могут так к вам относиться, я не понимаю. Когда Марк или Джек, или Эдди решат жениться, я и слова поперек не скажу, и уж точно не буду подсовывать им выгодную тяжелую невесту!

Анарен улыбнулся. Кажется, его забавляло все это: и очередная ссора с родителями, и трескотня доброй соседки.

— Но сразу видно, что вот она, истинная любовь! — продолжала госпожа Браунберг. — Как у вас сверкнули глаза, когда вы дали отпор и заступились за милую Хельгу! Уж поверьте, я в этом разбираюсь. Но, дорогой мой, если свадьба завтра, то как все успеть? Платья, ваш костюм, букет с нарциссами, приглашения гостям, украшения гостиной! Еда! Я уже отправила этого бездельника Гвидо на рынок за мясом и зеленью, Барт побежал в кондитерскую заказывать торт, вина у нас свои, очень хорошие… Ох, я не знаю, как все успеть, мой милый, но это был поистине рыцарский поступок. Любовь не терпит отлагательств, да!

Она говорила быстро и энергично, но это почему-то не раздражало. Когда я смотрела на госпожу Браунберг, то мне хотелось улыбаться.

— Как говорится, за деньги и черт спляшет, а денег достаточно, — ответил Анарен и протянул госпоже Браунберг свой кошелек. Она сразу же его взяла, не тратя время на нарочитые отказы, взвесила на ладони и кивнула со знанием дела.

— А гости? Вы так и не сказали, сколько их будет.

— Вы и мы, — с улыбкой ответил Анарен. — У меня нет тех товарищей, которых я хотел бы позвать на свадьбу, родня Хельги этот брак тоже не поймет.

Госпожа Браунберг нахмурилась. Видно, ей хотелось надеть новое платье и покрасоваться перед гостями, а перед кем покрасуешься, когда за столом будут все свои?