Книга Ночная фиалка, страница 85 – Софи Хилл

— Виолетта Романовна, — высокий мужчина, со шрамом на лице, улыбается мне. Признаться впервые. — Элеонора Владимировна сегодня пришла в себя. И мы уже успели с ней побеседовать.

— Правда? — подскакиваю и выжидающе смотрю на своего отца.

— Правда, — кивает он в подтверждение своих слов и снова я оказываюсь в его объятиях.

Это приятно. Ловлю себя именно на этой мысли. Мне в нем нравится все. От запаха до выражения лица. Красивый. От него веет уверенностью и надёжностью. И я наконец, позволяю себе отпустить ситуацию. Отогнать прочь все сомнения.

Нам так много придется нагонять. Он ведь столько пропустил! Но сначала...

— Кто это сделал? — отстраняюсь и заглядываю через огромное панорамное стекло в соседнюю комнату.

Она пуста. Мужчина со шрамом набирает короткий номер и отдает указания кому-то на том конце провода.

— Я подумал, что ты имеешь права знать, — говорит отец, обнимая меня за плечи.

В этот самый момент в допросную вводят задержанного. В ту самую комнату, где я провела большую часть времени. Мои глаза округляются до небывалых размеров, когда я цепляюсь глазами за лицо. Алиса...

Потрёпанная, помятая. Ее одежда местами порвана, руки в ссадинах. Волосы больше похожи на воронье гнездо. А глаза пустые, шальные.

Она дёргается, корчится. Я этого человека не знаю. Такой я никогда ее не видела. Да и никто. Казалось, совсем обезумела. Я бы именно так и подумала, если бы не знала насколько умна эта гадина.

— Алиса Николаевна, добрый вечер, — не успела заметить каким образом оба моих мучителя оказались по ту сторону стекла.

Алиса затихает. Внимательно рассматривает мужчин. Потом разражается диким хохотом. Следователи переглядываются, но молчат.

— Можно опустить все формальности и перейти сразу к сути? — уточняет она игриво вздергивая бровью.

— К сути, так к сути, — лицо со шрамом открывает свою папочку с громким названием "ДЕЛО". — В ночь, с седьмого на восьмое июня Вами было совершено нападение на гражданку Губернаторову Элеонору Владимировну. Небольшим колюще-режущем предметом вы нанесли три удара в гражданке живот, — он выкладывает перед ней фотографию с изображением небольшого ножа для писем. — Затем скрылись с места преступления, предварительно повредив системы слежения и место для хранения и сбора информации. Что, кстати, и является причиной пожара.

Алиса вновь разражается хохотом.

— Вы ошиблись, дяденька полицейский. Я ничего не портила, — она подаётся вперёд и полу шепотом продолжает. — Это все тот недоумок. Ему нужно было лишь вырвать пару проводов и забрать с собой флешку с данными. Но, вместо этого он все спалил. Дотла...

Она снова смеётся. Громко, не естественно. Так, что хочется зажать уши. Так, что мурашки проносятся по всему телу.

— Допустим, — мужчина с ёжиком что-то записывает в свой ежедневник.

— Допустим? — усмехается Алиса и выгибает бровь.

Он смиряет ее своим самым суровым взглядом и припечатывает, — Допустим!

— Как вы можете прокомментировать остальные обвинения? — спрашивает второй.

— Никак, — Алиса откидывается на спинку стула и грациозно закидывает ногу на ногу. — Это была не я.

— Уверены? — хмурится второй.

— Естественно! Не страдаю слабоумием, к вашему огромному сожалению...

Она взбивает волосы, смотрит в потолок и беззаботно болтает ногой в воздухе, словно и не в полицейском участке. На допросе. А где-нибудь на островах. Под палящим солнцем.

— Сегодня утром, позвонили и сообщили, что именно Вы совершили это зверское нападение.

— Ммм... А можно узнать кто это был? Или вы это выдумали только что? — Алиса снова смеётся, накручивая свой белокурый локон на тоненький пальчик.

— Я не обязан сообщать вам таких деталей, но сообщу. Некий Рязанов Алексей Леонидович. Вам знаком такой?

От звука до боли знакомой фамилии начинаю задыхаться. Это отец Тимофея. Значит и Тим тоже в курсе. Он меня не бросил, он помогает, он рядом!

— Знаком... — игриво произносит Алиса. — Он всем знаком. И даже Вам! Уверена! Он же настоящий бандит! А, — Алиса вскрикивает и прикладывает ладонь к губам, а потом наклоняется и будто "по секрету" говорит, — так может это он Элю? Ну, того...

— Алиса Николаевна, прекратите паясничать!

— Элеонора Владимировна сегодня пришла в себя, — как бы между делом, замечает первый.

— Правда? — вскликивает Алиса и буквально подпрыгивает от счастья.

Потрясающее зрелище. Значит сперва она пытается ее убить, а сейчас готова разреветься от счастья? Настоящий дурдом!

— Правда. Мы с ней уже успели побеседовать, — тянет второй.

— Это... Это же превосходно! Значит с ней все хорошо, да? Она идёт на поправку?! Слава тебе Господи!

— А вам не интересно узнать, что Элеонора Владимировна сказала о нападавшем?

— Нет, — Алиса пожимает плечами.

— Гражданка Губернаторова сообщила, что это сделали вы. И теперь станете все отрицать?

— Что? — на лице Алиса отразился настоящий ужас. — Что... Что она сказала?

— Элеонора Владимировна указала на вас.

— Нееет... Нет, нет, нет, нет, нет... — Алиса будто начинает задыхаться. — Она не могла... Нет... Не могла... Вы все врете! Придумали! Она бы никогда, никогда!

Голос ее ломается и из глаз брызжут слезы.

— Я же... Я же все для нее... Понимаете? Всегда. Всю свою жизнь. Я рядом с ней всегда. Она же мой единственный родной человек! — рыдает Алиса, впиваясь в свои волосы руками. — Она, она была влюблена. Давно... Вот только ее возлюбленный все ходил к одной из наших девочек... Ее подружке. Лизе. Именно я помогла ей завоевать его внимание. Я!

— Каким же образом? — спрашивает аккуратно мужчина со шрамом.

— Я ее убила! — усмехается она погружаясь в свои воспоминания.

Хватаюсь за воздух, стараясь удержаться на ногах. Она убила мою маму... Она. Убила. Ее. Она...

— Отравила.... А потом она притащила с собой ее выродка. Ухаживала за ней. Терпела унижения, запугивания, угрозы. Человека хотела из не сделать! — ударяет кулаком по столу и я вздрагиваю. — Надо было и ее отправить к мамаше уже давно... Неблагодарная мерзавка... — Алиса начинает трястись, словно стоит голая на морозе в тридцати градусный мороз. — А Эля ее защищает. Всегда защищала, — переходит на крик. — А это я всегда была рядом! Я ее семья, не она! Я!

— Закругляемся, — говорит коротышка мужчине со шрамом и встаёт, чтобы пригласить в помещение конвой.

Алиса затихает. Дышит часто-часто. А потом хватает ручку, что оставил этот самый коротышка на краю стола и приставляет к своему горлу. Я вскрикиваю, глотая слезы. Начинаю дрожать, но не отхожу от стекла.