Книга Коридор затмений, страница 27 – Татьяна Степанова

— Что ваш муж обо всем этом говорит? Вы ведь делитесь с ним своими мыслями, страхами? — Гущин задал следующий вопрос.

— Он мне не верил и не верит… а сейчас он занят только собой. Он от рака умирает. — Ева вздохнула горько. — Ни врачи, ни я, ни Вася помочь ему уже не можем. Он оставил меня наедине с отродьем… Не вмешивается в наш поединок, наверное, считает меня больной, психичкой. Я не в обиде на него. Видите, о защите умоляю не мужа, а вас — полицейских. Вы — последняя соломинка, за которую я схватилась. Моя последняя надежда.

— Но что-то ведь стало катализатором, толчком к такой пугающей вас ситуации? Ева, скажите мне правду, — Гущин вещал проникновенно — впереди среди деревьев показалась медная крыша дома Зайцевых.

— Как только он появился у нас в доме, как только он к нам переехал, он почти сразу решил разделаться со мной и с мужем. Мужа рак пожирает, а меня он… выродок хотел убить.

— Как он вас хотел убить?

— Прокрался ко мне ночью в спальню, — Ева остановилась, вглядываясь в свой дом, где ее бедная безумная душа не ведала покоя. — Хорошо, что я проснулась. Меня как в сердце ударило — вставай, спасай себя! А то бы он мне спящей размозжил голову — бах! И мозги по подушке.

Клавдий Мамонтов ощутил знакомый холодок внутри — размозжил голову… Женщине на кухне и ее сестре в саду тоже сначала размозжили головы, а уж потом…

— Чем он вас хотел ударить по голове? — спросил он Еву.

— Тяжелым совком для золы… совок для камина нашего. Он прокрался ко мне в спальню. Приволок на совке двух жаб.

— Жаб? — встрял Макар.

— Да, Чайльд Гарольд, да! Мне Вася сказал, он и твоим дочкам жабу преподнес. Это такой знак у него. Метка выбора. Где он — там и разная нечисть земная — жабы, мухи, черви, пауки, бешеные собаки… Почитай, почитай на досуге — интернет полон легенд о слугах тьмы.

— Вы хотите сказать, что Адам — порождение тьмы? — спросил Макар.

Ева смотрела на него — взгляд застывший.

— Сын дьявола? Раз не ваш… не сын человека? Отродье дьявола?

Ева не ответила Макару. Вцепилась в рукав пиджака полковника Гущина и повлекла его за собой.

Кусты. Забор дома Зайцевых. Узкая калитка — не та, через которую впускал их Василий Зайцев, а другая — со стороны леса. Ева открыла ее без скрипа, и они проскользнули на участок.

— Тихо, теперь все заткнитесь, — прошипела Ева. — Стойте здесь и смотрите. Все сами сейчас увидите.

Они затаились в кустах сирени в нескольких метрах от темного тихого дома. Все в доме спали. Прямо над коньком медной крыши висела в небе бледная утренняя луна. А первые блики розовой зари играли на позеленевшей меди, плодя пятна и тени…

На втором этаже бесшумно распахнулось окно.

Клавдий Мамонтов увидел сначала светловолосую голову, затем плечи, торс — Адам по пояс вылез из окна. На нем — то самое черное худи, как и в их первую встречу у придорожного рынка. В руках он держал кроссовки. Он вылез наружу. Встал на крышу застекленной веранды. Затем он пружинисто, словно зверь, вспрыгнул прямо на медную крышу дома, на самый ее гребень.

Балансируя с кроссовками в руках, он медленно двинулся по гребню крыши в их сторону. Он шел, словно канатоходец по канату.

— Да он у вас лунатик! — ахнул полковник Гущин.

Ева остервенело ударила его по руке. Лицо ее исказила гримаса ужаса и…

— Тихххо ты, дурак, — прошипела она. — Он тебя уссслышшшит.

Никто с полицией так не говорит и не ведет себя, когда просит о помощи, — только безумцы.

Клавдий Мамонтов следил за подростком — нет, не лунатик он, не сомнамбула, движения его рассчитаны, изящны и осторожны. Ловкость и проворство, недюжинная, недетская сила.

Адам достиг края гребня, он остановился, сунул кроссовки в карман худи на животе, не боясь испачкаться, сгруппировался и… прыгнул на растущее довольно далеко от дома по ту сторону забора дерево — старую березу. Он ухватился за корявый сук, раскачиваясь как черная большая обезьяна. А затем спрыгнул на землю.

— Бегите за ним! Ноги в руке, вы оба, — приказала Ева Макару и Клавдию. — Сами убедитесь!

Гущин кивнул — давайте. Раз уж взялись потакать сумасшедшей, надо идти до конца. Клавдий и Макар выбежали из калитки. На какую-то долю секунды им показалось, что они видят среди деревьев темный силуэт и светловолосую голову Адама. Они ринулись в чащу.

Но уже через пять минут поняли, что преследуют призрак. Сумрачный утренний лес был тих и пуст. Адам опередил их.

Они вернулись к калитке. Ева и полковник Гущин стояли снаружи.

— Куда он побежал? — спросил Гущин.

— Мы его не догнали. Потеряли в лесу, — признался Клавдий Мамонтов.

Ева криво, недобро усмехнулась.

— Кто бы сомневался, — процедила она. — Куда вам с ним тягаться! Но вы же сами видели сейчас.

— Мальчишка тайком ушел из дома, — ответил Макар. — Многие в его возрасте так поступают. Тяга к свободе и приключениям.

— А вам самой известно, куда он направился? — спросил полковник Гущин Еву.

Клавдий Мамонтов решил — Гущин вспомнил рынок и алабаев, драку мигрантов…

— Я хотела, чтобы вы сами выяснили. Он уходит из дома почти каждую ночь — как только снег растаял. У него где-то тайное логово. — Ева затравленно оглядывалась по сторонам, словно не верила, что ее сын ушел далеко, а не караулит ее в кустах.

— Логово?

— В лесу или на островах на озере. Острова в камышах.

Клавдий Мамонтов кивнул: есть маленькие острова — плавни в заливе.

— Там он их и держит, — шепнула Ева со страхом.

— Кого? — полковник Гущин все больше мрачнел, глядя на нее.

— Ну, вы же узнали о пропавшей девочке, которую потом нашли мертвой в яме. Все об этом здесь говорили.

— Местная полиция не нашла доказательств убийства. Никаких доказательств, Ева. Несчастный случай. А вы что же… вы обвиняете Адама в убийстве ребенка?

— Если бы догнали сейчас, узнали местонахождение его логова, сами бы убедились. — Она нервно провела по лицу рукой, словно смахивая невидимую паутину. — Там и другие наверняка, а может, их кости. Что он там с ними творит, выродок… Терзает, кровь пьет… Если что — он и твоих детей, Чайльд Гарольд, в логово свое сначала притащит.

— В Бронницах другие дети не пропадали, — ответил безумной Еве Клавдий Мамонтов. — Один случай всего в Непряхино в апреле.

— Тот, о котором все узнали. А сколько неизвестных случаев? А дети нелегальных торговцев с рынка? Думаете, таджики в полицию о пропаже заявят? Они сами без регистрации здесь, на птичьих правах. У них в семьях по пять-семь детей.

Ева Лунева говорила вполне разумно — даже рассудительно, убедительно.