Книга Роковое пари, страница 52 – Наталья Семенова

Мы втроём усаживаемся на траву, и Мел достаёт из кармана свой телефон. Смотрит на меня предвкушающе-азартно и спрашивает:

— Тебе тоже пришло письмо с ответом? Уже смотрела?

Я киваю и отвечаю с улыбкой:

— Не смотрела.

— Давай вместе? — предлагает она, шлёпая Ро по руке, чтобы он прекратил её щекотать.

Письмо из КелАрта пришло прямо перед началом экзамена, я не успела его прочесть, потому что мистер Флоу приказал убрать всё лишнее со столов и приготовиться к экзамену.

Я открываю приложение с электронной почтой на телефоне, мы с Мел торжественно переглядываемся, и я жму пальцем в строчку с заветным письмом.

— Видели бы вы свои лица, — ржёт тем временем брат. — Я уверен, что вас обеих приняли!

— Ты выглядел не лучше, когда получил письмо из Беркли*, — ворчит Мел. — Трясся весь, как лихорадочный.

— Никакого уважения к собственному парню, — качает головой Ро.

Да, мой брат получил спортивную стипендию на обучение в высшей школе журналистики Калифорнийского университета в Беркли, чем мы — я, бабушка и Мел — очень гордимся.

Ну а я подала заявку в КелАрт, о котором мне рассказала Мелисса. У них имеется подходящая мне программа «Исполнитель-композитор». И будет здорово учиться там вместе с девушкой моего брата. С настоящей подругой.

Письмо гласит о том, что мою заявку приняли.

— Поступила! — счастливо визжит Мелисса.

Она подскакивает на ноги и бросается на шею Ро, который поднялся вслед за ней, а теперь кружит её в воздухе, радуясь за неё, как за себя. На нас оглядываются. Я откладываю телефон, ложусь на траву во весь рост и гляжу в безоблачное небо. Грудь вновь сковали ладанные щупальца пустоты.

Я бы тоже не отказалась разделить свою радость с любимым человеком...

Интересно, Дилана приняли в Гарвард? Наверняка, приняли.

— Только не говори, что тебе отказали, Бо, — возмущается брат, нависнув надо мной. С другой стороны от меня встаёт Мел, выжидательно закусив нижнюю губу.

— Нет, меня тоже приняли, — глухо отвечаю я.

Они переглядываются с тревогой, как всегда это делают в моменты одолевающей меня апатии, а затем склоняются, хватают меня за руки и вынуждают подняться на ноги.

— Идём отмечать!

— Да, в то кафе, где ты сыграешь нам какую-нибудь победную песенку!

— Придётся ехать домой за гитарой, — вяло протестую я.

— Тоже мне проблема, — обнимает меня одной рукой Ро. — Заедем!

Мел кивает и подхватывает меня под руку. Я по очереди смотрю на них с благодарностью. Не представляю, как справлялась бы без этих двоих.

Жаль, что это далеко не последнее с чем мне и моему брату придётся справляться...

На подъезде к нашему дому Мел первая замечает машину своего старшего брата, Хьюго. Мы дружно переглядываемся и, не сговариваясь, выходим из машины, чтобы войти в дом.

На бабушке нет лица, а когда она видит нас с Ро, её глаза наполняются слезами.

Что-то случилось. Что-то очень и очень плохое. И, очевидно, с мамой...

Я вдруг перестаю что-либо чувствовать. Словно пустота там, где было сердце, пробила преграду и растеклась по всему телу.

— Хьюго, что ты здесь делаешь? — интересуется Мел.

— Привет, ребята, — криво улыбается он. — Давайте, присядьте на диван.

Пока мы направляемся к дивану, я замечаю, как бабушка промакивает глаза платочком и поджимает губы, наверняка, да хруста выпрямляя спину. Женщина — кремень. На свете нет ничего, что бы могло её сломить. По крайней мере, у кого-то на глазах.

И сейчас я собираюсь взять с неё пример — буду такой же сильной, как она.

— Итак, — продолжает Хьюго. — Я уже сказал вашей бабушке о причине своего визита. Теперь обязан сказать и вам. Мне очень жаль, но ваша мама...

— Мертва, — глухо выдыхает Ро, когда я тоже произношу это ужасное слово одними лишь губами.

Хьюго — детектив в отделе убийств, потому сложить дважды два не составило труда.

— Её убили? — хрипит голос Ро.

— Нет. Я хотел, чтобы вы узнали об этом от кого-то знакомого. Кристина умерла от передозировки.

Ро обхватывает мои пальцы своими и долго смотрит мне в глаза.

Мы боялись, что такое может случиться каждый день своей жизни начиная с девяти лет, а соответственно были к этому готовы.

— Ребёнок... — выдыхаю я. — Что с её ребёнком?

— Мальчика чудом удалось спасти — сейчас он находится в детской реанимации.

— Мы должны быть с ним, — твёрдо говорю я и поднимаюсь на ноги.

Ронни кивает и поднимается следом за мной, я ловлю изучающий взгляд бабушки, она прокашливается и выразительно ведёт бровями:

— Да, ребёнку необходимо присутствие его семьи. Поэтому мы все едем в больницу немедленно.

Пустота понемногу отступает лишь тогда, когда я вижу крохотного человека.

Нас без проблем пропустили в смотровую комнату, потому что к этому моменту жизни ребёнка уже ничего не угрожало и его перевели в родильную комнату, к другим новорожденным. Да, он находился в специальном, прозрачном контейнере с разными трубочками, но сладко спал, не ведая ничего о своей сложной судьбе.

Безусловная любовь к малышу наполняет каждую клеточку моей кожи с очередным его вздохом и выдохом. Он прекрасен просто потому, что есть. Потому что появился на свет.

Я смотрю на Ронни и улыбаюсь его ошалелому виду, улыбаюсь и бабушке, которая с нежностью сжимает мою руку.

Наш маленький, чудесный братик...

На семейном совете, который мы проводим тут же, принимается решение воспитывать его нам самим. Мы с Ро пусть и уезжаем учиться, но не так далеко, потому бабушка сама предлагает воспользоваться помощью круглосуточной няни. Впереди лето, а затем мы с братом будем приезжать каждые выходные и каникулы.

Приветливая женщина-доктор сообщает нам, что малыш родился без каких-либо отклонений, что опять же является настоящим чудом, учитывая то, кем была его мама...

Мама...

Ты жила не зря, и, пожалуй, это самое главное.

Мы проводим в больнице несколько часов подряд, и ближе к вечеру решаем вернуться домой. Ронни подвозит нас с бабушкой, а сам едет навестить Мел. Поделиться с ней своими печалями и радостями, я так думаю. Показать фото малыша, которых нащёлкал, наверное, сотню.

Я готовлю ужин, затем мы с бабушкой едим, а после она отправляется в свою комнату — немного поработать перед сном. Я поднимаюсь за гитарой и выхожу из дома, стены которого вдруг начинают на меня давить.

На улице я вздрагиваю от случайного звука мотора мотоцикла, но, разумеется, это не Дилан. Кажется, он забросил свои тренировки в «Ирон». Возможно, потому что не хотел случайно встретить здесь меня.