
Онлайн книга «Одержимый»
![]() «МаксДрайв» на поверку оказывается молодёжным ночным клубом. И я ума не приложу, почему выбор тридцатидевятилетней женщины, которая в кои-то веке решила встретиться со своей дочерью, упал именно на него. Хотя постойте, мы же говорим о моей чокнутой матери. Я вздыхаю и осматриваю огромное помещение в поисках женщины, которая меня родила. Время раннее для подобного заведения, потому народу не так много, как наверняка будет чуть позже. У бара сидит одинокий грузный парень, его стеклянная кружка с пивом почти опустела. Он допивает остатки одним махом и чуть не валится с высокого стула, когда пытается встать на ноги. Сразу за ним, за столиком с мягкими диванчиками, у дальней стены сидит она. Я миную пустынный танцпол и падаю на сидение напротив Виолы. Краем глаза вижу, как парень вздохнул и неловко забрался обратно на свой стул. Бедолага. Я задираю брови и разглядываю наряд матери. Она тоже проходится по мне укоризненным взглядом. Кто из нас двоих больше походит на свободную девятнадцатилетнюю девушку — не понятно. Виоле Брукс совершенно точно требуется скинуть десяток-другой лет для того, чтобы носить отливающий металлом топ без лямок и столь короткую юбку. Нет, смотрится она в этом наряде достаточно гармонично с броским макияжем и строгим высоким хвостом уложенных волос, но она явно одета не по возрасту и статусу. А то, что касается меня и моих свободных кофты и джинсового комбинезона… То мне не достаёт раскрепощённости, которая льётся у кое-кого через край. Мы заговариваем одновременно, завершив осмотр друг друга. — Почему ночной клуб? — Ты выглядишь по-другому, Сабрина. Отвечаем мы друг другу тоже почти одновременно. — Зато вполне прилично, в отличии от некоторых. — О! Я работаю над новым романом. Молодёжным. — Виола откидывается спиной на мягкую спинку и с восторгом в глазах оглядывает обстановку: — Это будет безумно горячая история о студентах! — Она переводит взгляд на меня и пожимает голыми плечами: — Вдохновляюсь. Разумеется, любую свою обязанность эта женщина должна провести с пользой для себя. Я поджимаю губы и через пару мгновений твёрдо заявляю: — Ты должна отказаться читать лекцию у моего курса. — Что? — искренне удивляется она. — Сабрина, я — популярная писательница, у меня целая куча наград, мои книги выпускают огромными тиражами. Я знаю всё о писательстве и о том, как на нём хорошо зарабатывать! Лекция направлена на то, чтобы помочь начинающим писателям! Тебе, моя милая! Мне хочется рявкнуть о том, чтобы она засунула свою помощь себе в одно укромное место, но я сдерживаюсь и говорю сквозь зубы: — Твой альтруизм восхищает, но, пожалуйста, занимайся благотворительностью не в том месте, где мне предстоит учиться ещё не один год! — Сабрина, детка… — Я не хочу, чтобы кто-то в Беркли знал, что ты моя мать, ясно?! — повышаю я голос. Виола слегка бледнеет, на секунду поджимает губы, а затем пытается мило улыбнуться: — Давай что-нибудь закажем, а после поговорим, как два взрослых человека. Без истерик и взаимных претензий. Я прикрываю глаза, чтобы успокоиться, и медленно выдыхаю. Сдаётся мне, это будет длинный и весьма неоднозначный вечер. И я оказываюсь права. Мы не приходим к тому, к чему я хочу, ни через полчаса, ни через час. Зато Виола рассказывает мне, какие места посещала во время своего турне, с кем познакомилась и как развлекалась. Так же я узнаю, что она планирует на несколько месяцев задержаться в городе. Пока не напишет свою чёртову горячую историю. И она желает видеться со мной настолько часто, насколько это будет возможно. Разумеется, я не надеюсь на еженедельные встречи. Впрочем, я и не желаю видеть её чаще одного раза в год. Терпеть её выходки — дело непростое. Зал постепенно наполняют люди. Громкость музыки увеличивается. Вскоре на танцполе почти нет свободных мест. Девушки и парни качают бёдрами в такт басам, извиваются, виснут друг на друге. Некоторые тела переплетаются между собой так тесно, что стыдно смотреть, но взгляд раз за разом возвращается к ним. Мне интересно, могла бы и я быть такой смелой, лёгкой и раскрепощённой, если бы не тот случай? Впрочем, с Гиллом я была именно такой… — Мам, — неожиданно произношу я и тут же морщусь, пока Виола замирает, словно боится меня спугнуть неверным движением. Я вздыхаю и всё же спрашиваю: — Что может означать то, что тебя против воли тянет к человеку, которого ты не терпишь? Ну а что? Не с отцом же это обсуждать. Виола склоняет голову вбок, сужает глаза на секунду, а затем кивает. Отвечает она голосом того, кто в этом точно разбирается. Неспроста ведь пишет эротику. — Дело в нашем подсознании, детка. Разум сколько угодно может отрицать его желания, но то, что оно подмечает и откладывает в себе, сильнее доводов рассудка. — Виола чуть склоняется ко мне и мгновенно становится самой собой: — Кто этот мальчик, Сабрина? — Никто, — бросаю я и встаю из-за стола. — Пойду схожу в туалет. В небольшом коридорчике с дверьми в мужской и женский туалеты я опираюсь спиной на гладкую стену и закрываю глаза. Тайлер Гилл не выходит у меня из головы, и даже по ночам снится. И несмотря на то, что в последнюю нашу встречу несколько дней назад я сказала ему, чтобы он оставил меня в покое, каждый чётов день жду, что он всё же объявится. Похоже, дурацкое подсознание не хочет принимать во внимание тот факт, что я пообещала себе ни за что и никогда не связываться с бейсболистами. Потому что это всегда будет напоминать о том, что произошло. — Ведьма? Сердце запинается и несется вскачь, а я испуганно распахиваю глаза. Тайлер Гилл выглядит весьма озадаченным и, как всегда, чертовски красивым. На нём белая футболка без рукавов, и мой взгляд жадно проглатывает каждый изгиб его накаченных рук. Кожа золотистого цвета, гладкая даже на взгляд. Мне нестерпимо хочется убедиться в этом на ощупь. Но я сглатываю сухость в горле и заставляю себя поднять взгляд на его лицо. Гилл перестаёт хмуриться и подходит ближе. Звон в ушах увеличивает громкость. — Ты что тут делаешь, ведьма? — раздражённо интересует он. Какого… — Не твоего ума дело, — огрызаюсь я и отталкиваюсь от стены, чтобы пройти мимо него. Но кретино-Гилл ловит мою кисть и вынуждает остановиться. Пальцы сухие и горячие, как ад. Жгут кожу. Он вглядывается в моё лицо и через секунду спрашивает: — С кем ты здесь? С парнем? Пила? Мне вдруг становится смешно. Он серьёзно теперь считает, что любой встречный мною парень обязательно намеривается опоить меня и воспользоваться? Что за бред? Да и какая ему разница? |