Книга Больше, чем ты желаешь, страница 22 – Джо Гудмэн

— Я не хотела…

— Знаю, что не хотели. Просто к слову пришлось. Продолжайте, я буду рад узнать о вас побольше…

Брай подошла к столу, на котором стояли тазики с рассадой риса.

— Я не уверена, что рисовая культура сможет прижиться в этих местах, если каждое растение не станет более продуктивным. Для сборки хорошего урожая требуется много рабочих. После войны на всех плантациях ощущается нехватка рабочих рук. Урожаи риса падают.

— В этом нет ничего удивительного. Условия стали ужасными. Вода доходит до лодыжек. Появились змеи. Пауки. Москиты. И ко всему прочему — малярия.

— Вы думаете, я об этом не знаю? Кроме того, возникла жесткая конкуренция с западными штатами. Они используют у себя технику, что совершенно невозможно в этих местах, где сплошные болота. Скоро «золоту» Каролины наступит конец. Моей семье неоднократно приходилось подстраиваться под изменения на рынке. Мы попытали счастья в выращивании индиго. Я хотела осушить землю и посадить хлопок, а в других местах — персиковые сады. Я надеюсь, что настанет время — и мы будем разводить здесь породистых лошадей. А пока я исследую способы повышения урожайности рисовой культуры. Вы были правы, сказав, что я хочу изменить природу вещей. Если мне удастся вывести сорт, требующий всего несколько рабочих рук для его выращивания и сбора урожая, тогда мы будем продолжать заниматься рисом. Если нет… — Брай развела руками, — тогда не будем?

Люку не пришлось изображать удивление, так как Он действительно был удивлен.

— И давно вы этим занимаетесь? — спросил он.

— Почти шесть лет. Именно шесть лет назад Рэнд построил для меня эту теплицу. Вскоре после этого управление плантацией легло на мои плечи. До войны у нас были управляющий и надсмотрщик над рабами, которые занимались всеми делами. Мой отец и Дэвид знали каждый дюйм земли, но к тому времени, как здесь появился Оррин, их уже не было в живых. Какое-то время Оррин тоже пытался управлять плантацией, но нам повезло, что он быстро потерял к этому интерес.

Люк заметил, что в голосе Брай не было горечи. Это была простая констатация фактов. Ей было лет восемнадцать-девятнадцать, когда в их семье появился Оррин. Взяв в руки один из горшков со скамьи, Люк провел пальцами по нежным росткам.

— Это не рис, — покачал он головой, поднося горшок к носу. — Пахнет укропом.

— Правильно. Я выращиваю зелень. Няня Комати всегда использовала огородную зелень в качестве приправы, а, кроме того, и в качестве лекарственных растений. У нас до сих пор есть небольшой огород, за которым ухаживают дочери Джеба. Я выращиваю некоторые травы из-за их аромата, а из других завариваю успокоительный чай. — Эти слова машинально сорвались с языка Брай, и она не придала им значения, пока не встретилась с пристальным взглядом Люка. — Звучит довольно глупо, не так ли? — смущенно проговорила она.

— Наоборот, — улыбнулся он. — Очень мило.

Брай подняла на него глаза. Люк стоял совсем рядом; и она не могла потом вспомнить, как это случилось. В его поведении не было ничего угрожающего, и, однако, у Брай сильно забилось сердце. Она продолжала смотреть на него, не в силах отвести взгляда.

— Можно я поцелую вас, мисс Гамильтон?

Глаза ее широко распахнулись. Она не сказала «да». 0на не сказала «нет», а только спросила:

— Почему вам захотелось меня поцеловать?

— Для этого есть причина. Мне тоже хочется изменить природу вещей.

Люк ожидал, что Брай отпрянет» ил и отвернет голову. Когда она не сделала ни того ни другого, он склонился к ней. Ее губы были нежными и сухими. Несмотря на влажную жару теплицы, они были прохладными. Они слегка раскрылись навстречу его поцелую. Он нежно поцеловал ее сначала в верхнюю губу, затем в нижнюю. Поцелуй длился всего мгновение.

Брай не сдвинулась с места, лишь слегка качнулась в сторону Люка. Она даже не подняла рук, чтобы обнять его. Это движение навстречу ему было мимолетным, но оно вызвало в ней волну стыда и… желание, чтобы он повторил свой поцелуй. Ничего подобного она раньше не испытывала.

— Ты не хочешь сделать это снова?

— Не сейчас. Мне пора идти. Перерыв в работе слишком затянулся. Наверное, меня уже разыскивают. Я сам найду выход.

Брай кивнула и посмотрела, как он уходит. Убедившись, что он не собирается вернуться, она опустилась на пол и закрыла лицо руками. Плечи ее опустились, но глаза оставались сухими. Слезы облегчили бы ей душу.

Она не видела его до обеда. Он помылся и сменил рабочую одежду. Его волосы слегка завивались над воротником и были влажными. По его виду нельзя было сказать, что он занимался тяжелым трудом, и только удовлетворение, написанное на его лице, говорило о том, что день для него не пропал даром. Когда он легко и непринужденно опустился на стул, Брай оглядела себя. Она не переоделась к обеду, а сняла только фартук.

Стараясь не привлекать к себе внимания, она спустила рукава, которые днем закатала до локтей, заправила в прическу выбившиеся локоны и расправила воротник платья.

Люк взглянул на нее с еле заметной усмешкой, и она, сдвинув брови, посмотрела на него, подумав, что он хочет что-то сказать. Но он сделал вид, что не заметил ее хмурого лица.

— Вы закончили прихорашиваться? — невинным тоном спросил он.

От удивления Брай раскрыла рот, не зная, что ответить.

Она могла бы ему нагрубить, но это выглядело бы глупо, и она продолжала сидеть с открытым ртом, словно птенец в гнезде.

— Может, Адди стоит покормить вас прямо с блюда? — В его голосе была откровенная насмешка. — Или вы предпочитаете, чтобы вас кормили с ложечки?

Брай резко захлопнула рот и сердито зыркнула глазами на Адди, когда та захихикала. Но служанка продолжала широко улыбаться.

— Вы всегда озвучиваете свои мысли, мистер Кинкейд?

— В вашем присутствии мне трудно сдержаться. Я немного несдержан, а вы к тому же меня подстрекаете.

— Значит, виновата во всем я?

Люк пожал плечами и приступил к еде.

— Как вам будет угодно, хотя я не это имел в виду. Помнится, я говорил вам, что недостаточно дисциплинирован. Думаю, что бесполезно меня перевоспитывать — я останусь таким, какой я есть.

Брай опять не смогла найти достойный ответ и не придумала ничего лучше, чем схватить стакан с водой и залпом его осушить. Поставив стакан на стол, она храбро взглянула на Люка.

— Вы, кажется, ждете, что я что-нибудь скажу? — задиристо проговорила она.

— А разве вы не собираетесь это сделать?

— Нельзя заставлять человека высказывать его сокровенные мысли.

— Сокровенные? — удивился Люк.

— Не придирайтесь к словам. Я просто хотела сказать, мистер Кинкейд…

— Люк, — поправил он.

— Что?