Книга Буду твоим единственным, страница 32 – Джо Гудмэн

Саутертон проговорил весьма прохладным тоном:

– Только не забудьте, что мы были первыми. – Он отпустил Элизабет и сложил руки на груди, изобразив глубочайший интерес к предкам барона Баттенберна. – Прочитайте, пожалуйста, вторую часть подсказки.

Элизабет вдруг осознала, что ее руки дрожат. Она сделала глубокий вздох, пытаясь успокоиться и надеясь, что Нортхэм, как и его приятель, занят изучением портретов и не заметит ее слабости.

– Здесь написано: «С небесной выси будучи низвергнут».

– Саутертон поморщился:

– Похоже, баронессе не дают покоя лавры Байрона.

– Нортхэм прочистил горло, маскируя сдавленный смешок.

– И что это значит? – пожелала узнать леди Пауэлл. – Мы должны быть низвергнуты?

Виконт ответил, даже не взглянув на нее:

– Не советую, если вы дорожите своим курносым носиком.

– О, как это скверно с вашей стороны говорить подобные глупости! – возмутилась леди Пауэлл. Назвать ее слегка вздернутый нос курносым было, с ее точки зрения, бессовестным преувеличением. – Если это образчик вашего остроумия, то он оставляет желать лучшего. – Она круто развернулась и направилась к стульям, расставленным по периметру галереи, задрав свой изящный носик чуть выше обычного.

Мужчины обменялись ироническими взглядами поверх головы Элизабет.

– А у вас какая подсказка? – поинтересовался Саутертон, обращаясь к Норту.

Тот покачал головой:

– Я не догадался записать ее. Думал, что запомню. – Он перевел взгляд на леди Пауэлл, которая уселась на стул и с хмурым выражением, портившим ее хорошенькое личико, принялась расправлять складки на юбке – Но меня… э-э… отвлекли.

Саутертон сочувственно кивнул.

– Пожалуй, нам следует объединить усилия, – предложил он. – Что скажете, Элизабет? Нортхэм гораздо умнее меня.

Элизабет, не отрывая взгляда от листка бумаги, который держала в руке, вежливо отозвалась:

– В таком случае его помощь будет весьма кстати.

Явное отсутствие энтузиазма в ее голосе не обескуражило Саутертона.

– Отлично. – Он хлопнул Нортхэма по спине, чтобы освежить его мозги. – Давай, Норт, думай! Что, по-твоему, это может означать?

Нортхэм прочитал вслух:

– «С небесной выси будучи низвергнут». Думаю, нам следует присмотреться к этим картинам. «Низвергнут» может означать все, что угодно.

– Например, низвержение архангела с небес, – подсказал Саутертон и двинулся вдоль галереи в поисках картины с подходящим сюжетом.

Норт последовал за ним.

– Или низвержение небесного огня, разрушившего Содом и Гоморру.

Элизабет обнаружила, что осталась не у дел, поскольку два члена Компас-клуба активно включились в работу. Она направилась к леди Пауэлл в надежде пригладить ее взъерошенные перышки, но в этот момент Саутертон ее окликнул:

– Несите сюда подсказку, Элизабет. Мне пришло в голову, что время от времени заглядывать в текст бывает даже полезно.

– Извините, – произнесла Элизабет смущенно. – Я только отдам им этот листок.

Но раздраженная вдовушка нисколько не смягчилась.

– Не беспокойтесь, – небрежно отмахнулась она. – Я решила наблюдать за работой столь блестящих умов издалека.

При слове «блестящих» леди Пауэлл скривилась, словно проглотила что-то кислое, однако Элизабет, предпочитавшая более тонкую иронию, сделала вид, что приняла этот выпад за чистую монету.

Нортхэм терпеливо дожидался ее, стоя рядом с Саутом.

– Вы позволите? – спросил он, кивая на подсказку.

Элизабет протянула ему листок, но граф взял ее руку и поднял так, что строчки оказались на уровне его глаз. Он был без перчаток, и Элизабет ощутила подсохшую корочку на кончиках его пальцев. Она подняла на него глаза, когда вспомнила, где он мог так ободрать кожу. Нортхэм не смотрел на нее, поглощенный изучением клочка бумаги у нее в руке.

Саутертон с удовлетворением наблюдал за ними. Рано было поздравлять себя с успехом, но все указывало на то, что события развиваются в нужном направлении.

Теперь он продолжил обход галереи в одиночку, с беззаботным, как он надеялся, видом, предоставив Норту и Элизабет разыскивать остальные подсказки. Поравнявшись с леди Пауэлл, он остановился.

– Боюсь, я слишком сильно напрягал свои мозги нынче вечером. Пора бы и передохнуть. Вы позволите? – Он кивнул на стул рядом с ней.

К чести дамы, она не стала настаивать на более лестной причине для того, чтобы желать ее общества.

– Конечно, – улыбнулась она и убрала свои пышные юбки с соседнего стула.

Саутертон сел, разгладив фалды фрака. Большая часть его сознания по-прежнему была занята Нортом и Элизабет, но, как выяснилось, того, что осталось, вполне хватило, чтобы завести беседу с леди Пауэлл.

Ни Норт, ни Элизабет не заметили дезертирства виконта.

– «С небесной выси будучи низвергнут», – задумчиво повторил Норт, отпустив руку Элизабет. Затем он с новым интересом принялся изучать картины.

– Может, это как-то связано с изгнанием Адама и Евы из рая? – предположила она.

– Но здесь нет ничего похожего. Натюрморты, пейзажи, сцены из средневековой жизни. – Были также религиозные сюжеты, преимущественно из Нового Завета. Но ни один из них не соответствовал подсказке. – Красиво, но не пробуждает никаких идей.

– А нет здесь изображения райских кущ или хотя бы сада?

Норт на секунду задумался.

– Вон там. – Он показал на большую картину в нескольких шагах от них, изображавшую весенний сад. Подойдя ближе, он вгляделся в пейзаж в поисках подсказки, затем приподнялся на цыпочки и провел пальцами по золоченой раме. – Ничего.

Элизабет нахмурилась, когда Нортхэм посмотрел на часы.

– Осталось мало времени? Думаю, леди Баттенберн и не рассчитывала, что кто-нибудь найдет это мифическое сокровище.

Эта мысль уже приходила в голову Нортхэму, но он не собирался отступать.

– В нашем распоряжении еще двадцать минут. Этого вполне достаточно. – Он отошел от стены и остановился посередине, откуда можно было охватить взглядом все помещение.

Элизабет без лишних слов присоединилась к нему. – Скажите, что вы видите? – обратился он к ней.

– Талант, превосходящий все, что моя бедная рука способна нанести на бумагу.

Нортхэм улыбнулся, вспомнив свой отзыв о ее акварелях. Очевидно, он не совсем прощен.

– Все еще сердитесь?

– Хм, – уклонилась от ответа Элизабет и переключилась на более серьезную тему: – Это картина Рубенса. Та – Брейгеля. А те, что над ними, принадлежат датским мастерам. Коллекция Баттенбернов славится разнообразием стилей. Тициан. Дюрер. Здесь представлены работы художников со всего континента, собранные более чем за два столетия.